— А! — сразу поняла намёк старшая боярышня. — Не надо. Она уже не маленькая. Думаешь, Алая кровяхи никогда не видела? У нас на турнирах всякое случается. Она будущая воительница. Пусть привыкает.

— Кира! — подала голос Мышка. — Эта тётка ранила Васю! Я хочу увидеть, как ты снесёшь ей голову!

Пожал плечами.

— Ладно. Смотри.

Давно понял, что глупо спорить с чужими обычаями.

Взял меч двумя руками, сделал короткий замах. С силой, на выдохе опустил клинок на шею Сомовой. Тот врезался в камень пола.

Голова с копной седых волос покатилась к ногам Васи.

Сапоги Рослевалды окатило кровью.

Я хмыкнул, кивнул в подтверждение собственных мыслей. Моя догадка оказалась верной. Любая, даже самая слабая магия без проблем вскрывала защиту воительниц.

— Так тебе и надо! — сказала Мышка.

По лицу младшей боярышни не заметил, чтобы отрубленная голова её шокировала.

— Как!.. — сказала Росля. — Кира! Как ты это сделала?!

Заметил улыбку на лице Васелеиды. Воительница прислонилась затылком к стене, подняла на меня мутный взгляд.

— Спа…сибо, что отомстили за… меня… госпожа, — сказала она.

— Вася, как ты?

Рослевалда опустилась рядом со слугой на колени. Словно только сейчас о той вспомнила. Уставилась на кровь, что пузырилась между скрюченными пальцами, прижатыми к ране на груди воительницы.

— Я… умираю… госпожа.

Каждое слово Васелеиды сопровождали хрипы и шипение воздуха в ране.

Росля стащила с себя кафтан, поспешно скомкала его, прижала к груди слуги. То ли пыталась заглушить звуки, издаваемые выходящим из лёгких воздухом. То ли хотела остановить кровотечение.

Дыра в груди — это не мелкая царапина. Пусть «ледяной шип» и не задел сердце: иначе Вася давно бы перестала хрипеть. И всё же тампонами и бинтом тут не обойтись.

Не раз видел подобные раны. И оставленные магией, и нанесённые наконечником копья. Чтобы с ними справиться, нужна либо операционная с опытными хирургами, либо гурил-умеющий, либо хороший маг-лекарь — один из тех, что окончили лечебный факультет Акрильской академии.

Иногда жалею, что предпочёл в той жизни иную специальность. Возможно, если бы по окончании Акрильской академии стал лекарем, а не специалистом по тёмной магии и ритуалистике, некоторые мои прошлые жизни сложились бы иначе. И я бы не узнал, что испытывает человек, когда его живьём поджаривают на костре.

Что чувствовала сейчас Вася, я прекрасно представлял. Когда-то с похожей дырой лежал около покрытого сухой травой Кургана мёртвых; хрипел, истекал кровью: нарвался на зачарованное копьё шамана-степняка. Спасло меня тогда только то, что я вовремя сплел дверь в свой дом, вернулся через неё в Великий лес. А там уже сам себя вылечил. В окружении взрослых мелорнов у эльфа не бывало недостатка маны.

Я посмотрел на Васелеиду. Взор её снова затуманился, вдыхала воительница всё реже. Просто бросить в неё плетение «регенерация» — значит лишь продлить Васе мучения.

Одним лишь заклинанием помочь ей не получилось бы. Чтобы сохранить воительнице жизнь, понадобилось бы очень много энергии. Пожалуй, почти вся, что у меня сейчас имелась — после ночных скитаний по столичным квадратам заряд остался только в четырёх семуритах.

Я сунул руку в карман, где лежал заряженный камень. Заряды трёх других ещё утром перекачал в свои украшения — прикасаясь к коже, семуриты светились теперь ярче, чем вчера. Прикинул: есть ли смысл расходовать ману на чужую слугу?

Люди умирают ежедневно. Спасти всех невозможно.

Шипение воздуха в груди воительницы становилось всё тише.

Выживет Вася или умрёт — какая разница?

Глава 31

— Ладно, — пробормотал я.

Прикоснулся к плечу Росли, велел той подвинуться. Боярышня повиновалась. Не очень-то она походила на грозную воительницу. На мой взгляд: обычная испуганная девчонка, едва справлявшаяся с волнением и страхом, с трудом сдерживавшая готовые брызнуть из глаз слёзы. Хотя… многие «обычные» девчонки на её месте уже бились бы в истерике и висли на моём плече.

Рослевалда выпустила из рук пропитавшийся кровью кафтан, выпрямилась. Шмыгнула носом. Вновь провела рукавом по лицу: теперь она утирала не пот со лба, а слёзы с глаз — те всё же просочились.

Я скастовал «регенерацию», бросил её в Васелеиду. Заклинание легко вошло в воительницу; тут же стремительно разрослось, впитывая энергию; оплело повреждённое тело, заключая его в лечебный кокон. Принялось вытягивать из раненой последние жизненные силы: плетение использовало их для ремонта физических повреждений.

Присел рядом с раненной на корточки. Сплёл «призму изменения энергии», поднёс руку с плетением к ране на груди воительницы. Туда, где пузырилась кровь. Воздух вокруг моих пальцев засветился, точно в нем летала волшебная золотистая пыльца. Мана хлынула в «призму», превращаясь в спасительную для Васелеиды жизненную энергию.

Собственной энергии для лечения у Васи точно бы не хватило. Чтобы восстановить повреждения, «регенерация» расходовала ту в огромных количествах. Залатать дыру в груди — не царапину залечить. Без сторонней подпитки такую нагрузку не выдержал бы ни один человек, даже будучи с до краёв заполненным резервом. В своё время мне помог залечить рану Великий лес. Для Васи спасительным Великим лесом стал я.

Чувствовал, как мощным потоком утекала из моего резерва мана. Прогонял мысли о том, что расходую ресурсы недальновидно. Всё равно собирался завтра-послезавтра прогуляться до Городского театра, чтобы зарядить там камни. Если в театре меня будет снова ждать успех, сравнимый с прошлым, то нет разницы, сколько семуритов заряжать: двадцать три или все двадцать семь. Так или иначе, большая часть подаренной мне публикой маны так и останется в театре. Чтобы собрать её всю у меня попросту не хватит накопителей.

Первым опустел камень, что лежал в кармане. Я вытянул из него ману до капли, через призму переправил ту в тело Васелеиды. «Регенерация» охотно поглощала энергию, выталкивала из груди раненной лишнюю жидкость и обломки костей.

Кровь перестала пузыриться, стихло шипение. Вася в очередной раз вздрогнула, скорчилась от боли. Помню, каково это чувствовать, как срастаются твои рёбра. Ощущение не из приятных. Но обезболивание замедлило бы рост тканей. Да и не видел я смысла тратиться на лишнее плетение.

Потому что энергии четырёх семуритов для спасения смертельно раненной — это не много. А для полного излечения так и вовсе недостаточно. Последние капли маны перекочевали из кулона на моей груди в «призму» — направил щупальца каналов в камень серьги.

Васин взгляд прояснился. Воительница насилу улыбнулась, попыталась мне о чём-то сообщить. Почему, стоит больному почувствовать себя лучше, его обязательно тянет поболтать? Не