— Ты можешь куда-нибудь перебраться на время? Тебе не стоит здесь оставаться, — произнесла Ингрид.

— Я могу переехать к сестре. Анна живет в Уэйнскотте — не слишком далеко отсюда. Но вы ведь не считаете, что теперь он придет за мной? Я ведь даже не уверена, что все сотворил именно Лайонел. Кто знает? — Эмили покачала головой. — Неужели это имеет отношение к тому… что ваша мама сделала с Лайонелом?

— Эмили…

Женщина сжала кулаки:

— Только я виновата! Я сама ее попросила! — Она, казалось, борется сама с собой. — Ладно, поеду к Анне. — Она жалобно взглянула на сестер: — Но вы постараетесь его найти? И попробуете ему помочь? Только, пожалуйста, не причиняйте ему вреда!

Ингрид и Фрейя попытались заверить Эмили, что все будет в порядке, и тепло распрощались с ней. Но, едва оставшись наедине, они серьезно посмотрели друг на друга. Все ясно и без слов. У животных были оторваны головы и выпущены кишки.

— Теперь муж Эмили, вполне возможно, оказался в ловушке и существует между жизнью и смертью, — задумчиво промолвила Ингрид. — Он жив, но тело его начинает разлагаться, поэтому ему необходимо…

— Питание. Животные оказались наполовину съеденными… — Фрейя умолкла, словно пытаясь поймать важную мысль. — Мама очень давно не занималась магией, и немудрено, что Лайонел превратился в зомби.

Ингрид нажала на педаль газа, и они наконец выехали на шоссе. Обернувшись, Фрейя заметила, что Эмили все еще смотрела им вслед.

— Зомби, — пробормотала Ингрид, — что мы о них знаем?

— Движения у них не слишком хорошо скоординированы, и они толком не понимают, что делают. Короче говоря, они являются ходячими трупами, которых особенно привлекает вкус мозга живых людей. Вот, пожалуй, и все сведения, — подытожила младшая сестра.

— Итак, Лайонел Хорнинг убил Молли Ланкастер, спрятал ее тело, а затем вернулся на свою ферму и перерезал всех животных, — предположила Ингрид. — Многовато для одного зомби. Они ведь даже ходят с трудом.

— Если только…

— Что?

— Как насчет дела Фонтанье? — спросила Фрейя. — Это еще в двенадцатом веке было, мы тогда во Франции жили.

— Напомни мне, — попросила Ингрид.

— Крестьянин Жан Фонтанье. Он погиб совершенно случайно. Его лошадь испугалась, понесла и на всем скаку сбросила его на землю. Затем к маме пришла вдова и стала просить вернуть ей мужа, но мама отказалась, поскольку с момента смерти прошло уже более суток. И тогда вдова Фонтанье обратилась к Ламберу де Фуа.

Ингрид кивнула. Колдун Ламбер де Фуа тогда возглавлял шабаш.

— Правильно.

— И он, глупец, воскресил Фонтанье из мертвых, но, естественно, ничего хорошего не получилось. Мы тогда не сомневались, что бедняга превратился в зомби.

Ингрид вздохнула. Действительно, оживив крестьянина, Ламбер де Фуа нарушил Договор Мертвых, чем вызвал страшное недовольство Хельды.

— Да, я помню. Но все оказалось гораздо хуже.

— Вот именно! Жан Фонтанье превратился отнюдь не в зомби. Хельда позволила ему вернуться в этот мир. Но, увы, в совершенно ином качестве: она сделала его демоном!

Одно из самых больших удовольствий — увидеть родной дом после долгих странствий. Так думала Джоанна, ставя на пол в прихожей саквояж и вешая шляпу на крюк. Гили сразу же устроилась на своем любимом насесте под потолком. Джоанна зажгла свет и с удивлением обнаружила, что в гостиной царит чудовищный беспорядок: везде валяются диванные подушки, кофейный столик заставлен бутылками с водой и немытыми винными бокалами. На кухне было не лучше — в раковине привычная гора немытых тарелок, а вся плита ломится от грязных кастрюль. Джоанна успела привыкнуть к тому, что Альваресы обо всем заботятся, а уж дом-то Грацелла содержала в идеальном порядке. Она позвонила в коттедж, но ей никто не ответил. В конце концов Джоанна решила проведать Альваресов и хотя бы взглянуть на Тайлера, — но поняла, что время, пожалуй, слишком позднее. Внезапно к дому подъехала машина, и спустя минуту Джоанна расслышала голоса своих дочерей. Как хорошо, что они вернулись! Ей нужно многое рассказать.

— Девочки! — крикнула она, распахивая дверь.

— Мама! — радостно бросилась к ней Фрейя и сразу почувствовала себя виноватой, хотя теоретически ни одна из неприятностей не имела к ней прямого отношения. Да и история с художником и вовсе была делом рук Джоанны. Но Фрейе очень не хотелось рассказывать матери, что за время ее отсутствия Ингрид успела невольно помочь вампирше, посетившей Нортгемптон с неведомыми целями. Вдобавок их добрый знакомый, Лайонел Хорнинг, превратился в зомби, а возможно, и в демона, прислужника Хельды.

— Ты где была? — потребовала ответа Ингрид, поздоровавшись с матерью.

Джоанна втащила дочерей в дом, закрыла дверь и только тогда призналась, нервно сжав руки:

— Я искала вашего отца. Мне нужна была его поддержка. Девочки, слушайте меня внимательно. Я должна рассказать вам нечто важное. Это касается отца…

— Я знаю, где он, — прервала ее Ингрид.

— Каким образом? — воскликнула Фрейя, изумленно уставившись на сестру. — И ты молчала? Как ты могла?!

— Извини. Он написал мне пару месяцев назад. Сказал, что хотел бы восстановить связь со всеми нами, но решил пока попробовать договориться со мной. Он уверен, что мама страшно рассердится, а ты, Фрейя, его письма попросту сожжешь.

Разгневанная Фрейя плюхнулась на диван и заявила:

— Вот тут он прав. Он же нас бросил, Ингрид! Он всю семью оставил на произвол судьбы. Ты что, еще не поняла?

— Простите меня. Мама, Фрейя, я вообще не хотела вводить вас в курс дела… Я знала, что вы обе рассердитесь. Но я так соскучилась по отцу! Кстати, ему без нас очень плохо. Он хочет, чтобы мы снова стали одной семьей…

— Да-да, конечно, — вздохнула Джоанна, морща лоб. — Так вот, насчет вашего отца. Мне крайне тяжело начинать подобный разговор. Надеюсь, вы найдете в своих сердцах достаточно любви и понимания, чтобы простить меня.

— Но что стряслось? — недоуменно воскликнула Фрейя.

Джоанна внимательно посмотрела на обеих, затем высоко подняла голову, словно готовясь взойти на эшафот, и призналась:

— Ваш отец не бросал нас. Я сама прогнала его. Я велела ему оставить всех нас в покое. И я предупредила его — если он попытается связаться с вами, я непременно сделаю так, что он будет вечно сожалеть о своем поступке.

Казалось, обе девушки утратили дар речи. В комнате повисла тишина, наполненная столетиями утрат, сердечных мук, обид и возмущения. Ингрид огорченно думала, что они столько всего упустили за эти годы. Как же они нуждались в мудрых советах отца, в его защите и любви! Фрейя словно окаменела. Предательство матери казалось ей слишком жестоким, у нее засосало под ложечкой и подкатил ком к горлу.