Акос приподнял бровь.

– Что еще?.. Друзей у меня нет, а свободного времени – завались.

– Думаешь, ты никому не можешь понравиться?

– Уверена. Потому что знаю, кто я.

– Да? И кто же?

– Я – нож. Раскаленная кочерга. Ржавый гвоздь.

– А вот и нет, – он взял меня за локоть и развернул к себе лицом.

Я не могла отвести от него взгляд – я просто ничего не могла с собой поделать. Все происходило помимо моей воли.

– Но ты ведь не поедаешь своих врагов заживо. Даже не отвариваешь их.

– Не глупи. Если бы я собиралась питаться мясом своих врагов, я бы их жарила. Вареное!.. Это же совершенно безвкусно.

Он засмеялся, и обстановка разрядилась.

– Ну я и дурак!.. Слушай, мне очень жаль, но владыка зовет тебя к себе.

Я оглянулась на Ризека, тот требовательно дернул подбородком.

– Ты, случайно, не захватил какой-нибудь яд? – тихо спросила я у Акоса. – Я могла бы плеснуть ему в пойло.

– Если бы и захватил, не дал бы, – прошептал Акос. – Ризек – единственный, кто может вернуть мне настоящего Айджу, – добавил он, поймав мой недоверчивый взгляд. – Как только вернет, я сам с песней на устах отравлю его.

– Редкостная целеустремленность, Керезет. Чтобы к моему возвращению «Ода на отравление Ризека» была готова.

– Легко! «Вот и я, со смертельным ядом во флаконе…»

Ухмыльнувшись, я допила смазочное масло, которое питайцы по ошибке считали коктейлем, вручила бокал Акосу и направилась к брату.

– Век, познакомьтесь с моей сестрой Кайрой! – Ризек со сладчайшей улыбкой протянул руку, как будто хотел обнять меня за плечи.

Чего, разумеется, делать не собирался. Тени – зловещее напоминание о боли – сразу поползли по щеке и переносице. Я кивнула Веку. Тот не ответил и безразлично посмотрел на меня.

– Ваш брат объяснил мне, что в действительности скрывается за сообщениями о похищениях людей, которых якобы ловят шотеты во время своих Побывок, – произнес он. – Сказал, что у вас имеются доказательства вашей невиновности.

Неужели? – подумала я, чувствуя, что мой гнев вспыхнул, как сухая растопка. Не сумев его подавить, я уставилась на Ризека. Тот продолжал улыбаться с самым добродушным видом. За его спиной скалилась Има.

– Я имел в виду, что ты близко сошлась со своим слугой, – беззаботно уточнил Ризек.

Конечно. Я спелась с Акосом – с очередной игрушкой Ризека.

– Верно, – согласилась я. – Мы, шотеты, естественно, не считаем подобные случаи похищениями. Этих людей называют «Возвращенными», потому что они говорят на откровенном языке. Причем изъясняются на нем без малейшего акцента. Можно предположить, что они пользовались им с детства. Если в ваших жилах не течет шотетская кровь, вы так не заговорите. Следовательно, они – шотеты. И у меня и впрямь есть… доказательство.

– И какое?.. – поинтересовался Век, поднося к губам стакан.

На его пальцах сверкали гладкие кольца. И зачем он их носит?

– Мой слуга показал себя настоящим шотетом. Он – отличный боец и знает толк во всем, что отличает нас от остальных. Его способность усваивать нашу культуру потрясает.

– Именно то, о чем я вам и говорила! – воскликнула Има. – Вот оно – несомненное свидетельство того, что с нашей кровью передается историческая и культурная память! Когда люди с идеальным знанием откровенного языка, которых мы якобы взяли в плен, попадают в наши земли, то они сразу же понимают, где находится их настоящая родина.

А Има умело притворялась истинной патриоткой.

– Да, занятная теория, – промычал Век.

– Нельзя забывать и о преступлениях против нашего народа со стороны, скажем так, влиятельнейшей планеты галактики. Вторжение на нашу территорию, похищение детей, насилие, а то и убийства шотетских граждан, – Ризек поморщился и склонил голову. – И я говорю не о питайцах, с которыми нас связывают давние дружеские отношения. Однако нам бы хотелось получить репарации от Туве.

– А ведь именно шотеты убили одного из оракулов Туве и похитили другого, – вымолвил Век, постукивая кольцами.

– Огульные обвинения! – с жаром возразил Ризек. – Что касается причины, по которой старшая тувенская предсказательница покончила с собой, остается лишь гадать об этом. Нам неизвестно, чем руководствуются оракулы.

Брат, очевидно, взывал к знаменитой питайской рассудительности. Оракулов здесь не жаловали, считая их безумцами, пытающимися перекричать грохот волн. Век задумчиво постучал пальцем по краю стакана.

– Мы обсудим ваше предложение, – нехотя произнес он. – Может статься, мы найдем нечто общее между нашей планетой и вашей… нацией.

– Нация, – просиял Ризек. – Да, именно этого мы и добиваемся. Чтобы нас признали нацией и независимым процветающим государством, способным самостоятельно позаботиться о будущем.

– Извини, – перебила я Ризека, легонько касаясь руки брата и надеясь, что мое прикосновение ужалило его. – Пойду возьму еще один коктейль.

– Конечно, Кайра, – ответил Ризек.

Отходя, я услышала, как он говорил Веку:

– Токодар причиняет моей сестре постоянную физическую боль, но мы, к сожалению, не нашли подходящего лекарства. Иногда ей получше, а иногда…

Я постаралась убраться от них подальше. Меня мутило. Мы прибыли на Питу из-за моего брата: Ризек нуждался в мощных и хорошо вооруженных союзниках. И я только выполнила ту задачу, которую Ризек возложил на меня…

Оружие требовалось Ризеку для войны с тувенцами, а вовсе не для того, чтобы добиться независимости, как он расписывал Веку. Я не могла смотреть Акосу в глаза, зная, что помогла брату сделать еще один шаг навстречу войне с Туве.

Раздался низкий рокот, похожий на гром. Сначала я решила, что мы слышим грохот шторма, но это было невозможно: от поверхности нас отделяла толща воды.

Окружающие расступились, и я увидела группу музыкантов. Почти все светильники мягко погасли, и теперь лампы озаряли только оркестр. Музыканты уселись за столики, на которых уже лежали заранее приготовленные инструменты – вроде тех, что продавались на нашем шотетском рынке – только побольше и сложнее. Они поблескивали в неярком свете, панели шириной с пол-ладони отливали перламутром.

За громом последовал треск, напоминающий разряд молнии. В этот момент вступили все исполнители. Извлекаемые ими звуки вызывали в памяти легкий шорох дождя, звон капели или рокот прибоя, накатывающего на несуществующий берег. Зал наполнился журчанием и плеском воды. Черноволосая питаянка справа от меня начала раскачиваться, прикрыв веки.

Я невольно посмотрела на Акоса, державшего в руках два пустых бокала. Он чему-то рассеянно улыбался.

«Я обязана вытащить тебя отсюда, – подумала я. – И вытащу».