Портрет Л. М. Славина

Большим успехом было и то, что Фармаковскому со временем удалось найти общий язык с парутинцами. «Мужики меня принимают очень радушно. Рабочих масса. Нет отбоя», — писал он родным. 19 июля 1902 г. он отыскал первую мраморную голову классической эпохи. Сбежалась вся деревня. Раньше мужики не представляли себе, кто здесь жил, а теперь повсюду рассказывали с гордостью: «Раскопали нашего парутинца». У Фармаковского появились помощники. Главным из них стал учитель из Николаева Б. Храпков.

После 1915 г. раскопки Ольвии не ведутся в течение десяти лет. Конечно же, война, но и событие мирового значения, к которому более других оказался причастным друг симбирского детства Бориса Фармаковского Володя Ульянов. Об одном из писем родителей к Борису, датированном апрелем (или маем) 1917 г., мне стало известно из рассказа вдовы Б.В. Фармаковского Татьяны Ивановны. В этом письме они с чувством ужаса и негодования сообщают ему о взволновавшем всю Россию событии, о возвращении в Россию на германские деньги знакомца его детства. Разумеется, ни этого письма, ни ссылки на него в книге Татьяны Ивановны нет. Но там содержится подробный рассказ брата Бориса, Мстислава, о его детской дружбе с Володей Ульяновым, об их играх еще в догимназические годы. Кроме обычных детских игр в «индейцев», разбойников, была и особая интеллектуальная забава в «тотемы», в ходе которой играющие обменивались непонятными другим посланиями. Разумеется, инициатором этой забавы был не Борис, а Володя, конспиратор по натуре. Переписка родителей и сына продолжалась, но недолго. В 1921 г. родители умерли в Крыму от голода.

В 1919 г. Борис Владимирович в последний раз виделся с Ростовцевым. Михаил Иванович сделал сознательный выбор и нелегально покинул Россию, трагически поняв, что серьезные занятия античностью на его родине невозможны. На самом деле с 1920 г. по 1934 г. во всех школах Советской России вообще не преподавалась история. Мне это известно не по архивным документам. В моей московской школе им. М. В. Ломоносова на Никольской улице историю, как и повсюду, заменило обществоведение, а мой школьный учитель, выдающийся историк, будущий академик Михаил Николаевич Тихомиров, вынужден был преподавать географию. Я окончил школу, не услышав имен Гомера и Виргилия, Перикла и Августа.

Запад раскрыл перед беглецом из России невероятные возможности. О нем восторженно писали как о «Моммзене XX века». Б.В. Фармаковский остался в Советской России. 18 апреля 1919 г. декретом Совнаркома, подписанным Лениным, была создана Российская академия истории материальной культуры (РАИМК; впоследствии ГАИМК) [33]. Борис Владимирович был одним из главных деятелей, принимавших участие в разработке декрета об ее учреждении. В обязанности комиссии входила организация раскопок, однако на них не было средств, и в Ольвию Б.В. Фармаковский попал лишь в 1925 г. Масштабы раскопок в этом и следующем году были незначительны. Тем не менее были прослежены фундаменты оборонительной стены вдоль Северной балки и обнаружен некрополь, относящийся к ранней эпохе. Но главным было то, что он привез в Парутино своих учеников — Лазаря Моисеевича Славина (1906—1971), Александра Николаевича Карасева, Елену Ивановну Леви, Владимира Дмитриевича Блаватского (1899—1980) и, разумеется, Татьяну Ивановну Фармаковскую.

29 июля 1928 г. не стало Бориса Владимировича. Остался незаконченным задуманный им «Корпус Ольвийских древностей», но раскопки в Ольвии продолжались ученикамии, а затем и последователями С.Д. Крыжицким, А.С. Русяевой, Н.А. Лейпунской, В.М. Зубарем и другими. Их трудами выявилась картина застройки города, восстановленного в I в. н.э. после гетского разгрома. Завершены начатые Фармаковским исследования агоры со всеми ее строениями и примыкающего к ней священного участка (теменоса) с храмами Аполлона Дельфиниф и Зевса. Раскопки за городской чертой показали, что полис Ольвия включал ряд греческих поселений, занимавших общую площадь более 60 кв. км на побережье, и прибрежные острова. Во время раскопок на островке Березань в устье Днепра было найдено неотправленное письмо на свинцовом листе о мошенничестве местных торговцев. «Город изобилия» — таково значение греческого слова «ольвия», вел трудную жизнь. Изобилие, было, как и ныне, неосуществимой мечтой.

И тот же вопрос о счастье ученого… Он как-то возник в одной из наших бесед с Татьяной Ивановной задолго до того, как вышла ее посвященная Борису Владимировичу книга. Конечно же, Борис Владимирович был счастливейшим человеком. На его глазах прошли важнейшие археологические раскопки конца XIX в., и сам он стал открывателем древнего города. Его книгам по истории античного искусства, в том числе и рукописным, размноженным не типографским способом, а по конспектам студентов литографическим путем, нет равных. Фармаковский оставил свою школу. Ранняя смерть, но как это ни странно звучит, пришла к нему вовремя. Год спустя начнутся аресты и ссылки профессоров и историков-краеведов, а затем массовые репрессии. Уцелеют немногие.

Эллинизм — это эпоха победного утверждения греческой цивилизации за пределами мира, населенного греками, преимущественно в странах Ближнего и Среднего Востока, распространение ее достижений и ценностей в сфере государственности, права, религии, литературы, искусства среди других народов. В результате создается достаточно однородная культура, лишенная былой обособленности, обращенная к общечеловеческим ценностям, пронизанная интересом к человеческой личности и одновременным пониманием единства человеческого рода.

Эллинизм — это время небывалых масштабов во всех сторонах жизни: огромные города, колоссальные библиотеки, гигантские корабли, это эпоха интенсивных контактов между народами и понимания единства рода человеческого, подготовившее появление христиантства. И в тоже время, в искусстве, как и во всем другом, эллинизм — это эпоха контрастов: создание колоссальных зрелищ и статуй и интерес к малым формам, к примитивному, неразвитому, детскому. Это ломающий все нормы размах, это небывалое развитие знания в окружающем мире и распространение самых диких и темных суеверий. Объяснение всем этим контрастам можно искать в характере самого общества, вышедшего за полисные пределы, но сохраняющего рабство как господствующую форму отношений между людьми.

* * *

Судьбы некоторых археологических памятников порою настолько фантастически связаны с историей как древних, так и современных народов, что они могли бы стать темой захватывающего романа. Особенно это относится к открытию Пергамского алтаря, которое один из современных исследователей назвал «сагой». И поэтому начать ее следует издалека.

Сорокатысячное греко-македонское войско Александра на рассвете переправлялось через Геллеспонт. Позади в утреннем тумане остались города с полуголодными возбужденными эллинами, с дрязгами из-за клочка каменистой земли, с пропыленными свитками Платона о справедливом государстве и справедливых законах. В возбужденном воображении воинов вставала необозримая Азия с нестройными царскими полчищами, готовыми разбежаться при одном только виде непобедимой фаланги, с дворцами, хранящими неисчислимые богатства, с народами, привыкшими повиноваться сильному.