— Тагер... — глухо сказала вдруг Вайра, — Тагер!..

Элейни всхлипнула, пытаясь увидеть ее лицо, и, сквозь слезы взглянув на него, увидела, что женщина ожила. Она дрогнула, вцепилась слабыми руками в ворот плаща, словно неожиданно устыдившись своей наготы, и, осмысленно посмотрев на Элейни, хрипло сказала:

— Камни! Где камни?..

Из-за спины Элейни возник Герт, лицо которого было собранно и бледно; он без слов подал ей ожерелье. Женщина обеими руками ухватилась за него, резко изогнувшись, яростно замычав, — и девочка неожиданно увидела чудо. Впервые за последние часы это было чудом светлым, хотя рожденным величайшим напряжением воли и яростью.

Ожерелье вспыхнуло с ослепляющей яркостью, на краткий миг соединилось мерцанием с вспухающим на камне призрачным контуром человеческой фигуры. Затем сияние угасло, фигура стала отчетливой и вещественной; мгновенное перемещение было завершено.

— Тагер... — хрипло сказала Вайра, глядя на шевелящегося, медленно приходящего в себя.

В глазах ее сплелись растерянность, бессилие и боль.

На земле полулежал, в помятом, изрубленном доспехе, приподнимаясь с мучительным стоном, гном, сжимающий в руках два окровавленных тесака. Глаза его были налиты кровью, рот мучительно искривлен, окровавленное лицо искажено.

Мгновение спустя он увидел Элейни, глаза которой сияли одновременно надеждой и болью, и взгляд его мало-помалу прояснился. Он оглядел остальных.

Вайра молча сидела на стылом камне, завернувшись в плащ, замершая, уставившаяся в одну точку, опустошенная. Герт стоял, напряженный и готовый ко всему, решающий, как лучше начать отступление именно сейчас, чтобы не терять ни минуты. Он не знал, смогут ли девочка и женщина, минут на пять впавшие в непробудный транс и только что вышедшие из него, идти по крутому склону вниз.

Но перемена, произошедшая в Отверженной в результате всего, что случилось в последние несколько часов, жила недолго. Мгновение спустя, в краткий момент относительной тишины, когда один хоровой, многосотенный клич смолк, затихая, а второй еще только разгорался где-то в задних рядах завершающих жертвоприношение, глаза ее остекленели на краткий миг, лицо стало каменным, каким было, когда Элейни впервые увидела его и каким оставалось большую часть времени раньше, до того, как они переместились сюда и остались втроем, а затем женщина снова стала собой — незыблемой, расчетливой и спокойной.

— Дьявол, — сказала она, — это я во всем виновата... — Взгляд ее остановился на окровавленном гноме. — Гор, — с трудом вспомнив, тут же решила и приказала она, — ты идешь вместе с нами.

Дварф медленно кивнул, осмотрев компанию своих новых попутчиков. Вайра поднялась и, скривившись от боли, на мгновение застыла, прикрыв глаза.

— Ллейн, если ты меня слышишь, — промолвила она, — мы уходим. Спускайся с конями к северо-восточному краю холма, мы идем туда!

Крики схарров и кан-схарров стали стихать. Значит, жертвоприношение заканчивалось или уже закончилось.

Вайра дрогнула, но осталась безмолвной, и первой начала спускаться вниз по каменистому обрыву. В правой руке она по-прежнему судорожно сжимала свое ожерелье. Камни его отчетливо мерцали. Элейни почудилось, что в них пробудилась спящая до того огромная, непредставимая мощь.

Дварф шел вслед за ней, тяжело переваливаясь с ноги на ногу; два раза он упал, и всякий раз девочке казалось, что ему не подняться, но оба раза он, лязгая доспехом о камень, вставал сам.

Элейни неровно прыгала, каждый раз шипя сквозь сжатые зубы; все тело было разбитым, мало где не красовался вспухший синяк или ссадина, девочка смертельно устала. Но все время спуска не могла не думать об одном и том же: им понадобилось меньше десяти минут, чтобы проломить укрепления холмовой крепости, преодолеть сопротивление защитников и практически уничтожить их. Всего десять минут. Разум отказывался воспринимать это, но тем не менее это было так...

Элейни, в войнах и сражениях разбиравшаяся ничуть не лучше, чем фермер в политике, поняла внезапно, что все это думает не она. Удивление, изумление, недоверие — суть мыслей Герта, гадающего, как этим маленьким тварям удалось реализовать численное преимущество так быстро, как они смогли пройти сквозь оборону элитного пограничного отряда Гаральда, словно ее не было?.. Вопрос этот очень занимал его. И Элейни тоже поневоле о нем задумалась.

И вывод, к которому девочка практически тут же пришла, еще больше напугал ее: если услышанный ими дикий, полный ненависти крик использовался этими тварями как оружие, то какова же была его сила, — ведь даже они, стоявшие в трех с половиной или даже четырех сотнях метров от места столкновения, едва не помчались бегом по склону прочь, как можно дальше от кричащих, едва сумели выдержать этот вибрирующий вопль, — что же тогда он делал с теми, на кого был направлен?..

Склон уже заканчивался, они преодолели около пятисот шагов вниз, и впереди, между стволами пояса высоких кривых елей и вязов, виднелся просвет, — когда Вайра внезапно остановилась. Элейни видела, как дрогнула ее спина.

— Там, внизу, есть патрульный отряд алоглазых, — отчетливо вымолвила она. — Всего около сорока. — Отверженная замолчала на миг, прислушиваясь к чему- то, слышному лишь ей, и добавила: — Еще около десятка таких же отрядов по всей границе всхолмий. Медленно поднимаются.

— Ищут нас? — спросил Герт.

— Нет, — ответила она, отрицательно качнув головой, — они ничего о нас не знают. Просто прочесывают склоны, выискивая беглецов. В схватке они не участвовали.

— Что будем делать? — уточнил Герт, и девочка заметила, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих рукоять длинного меча.

— Я попытаюсь укрыть нас, — безразлично ответила Вайра, словно речь шла о прогулке под дождем, и она прикидывала, поможет ли плащ, — только после той призрачной волны...

— Что?.. — переспросил непонимающий воин.

— Не важно. Все, что я делаю, ослаблено воздействием враждебной силы. Каждое действие забирает больше энергии, сопровождается худшими последствиями. Удается примерно на две трети или даже наполовину.

— Но ведь Гора вы... сюда перенесли?.. — спросила все еще не отдышавшаяся Элейни.

— Потому что никто из них не ожидал этого. Из этих двоих... — Отверженная повернулась к дварфу и, посмотрев на него, сказала: — Ты, кажется, убил их шамана... как ты сумел спастись от паралича?

— Я — сын земли, — угрюмо ответил Гор, поднимая на нее свои выпуклые, налитые кровью глаза. И не добавляя к этому больше ничего.

— Теперь они ищут нас? — спросил Герт, кивая на Гора, имея в виду, что после переноса гнома на каменное плато их наверняка должны были искать.

— Может быть, — кивнула Вайра, — но я ничего такого не чувствую.

— Великий Пес скажет ему, где мы, — уверенно прохрипел гном, садясь на ближайший поваленный ствол. — Ты не почувствуешь его, женщина. Его чутье острее твоего.