* * *

После встречи в музее ветеран «СМЕРШа» подарил каждому написанную им книгу «Записки офицера «СМЕРШа» (В походах и рейдах Гвардейского кавалерийского полка 1941–1945.) В предисловии, которое могло быть и эпилогом, он написал довольно емко об этапах своей жизни:

«Судьба подарила мне, демобилизованному, ставшему инвалидом, счастье почти пятнадцать лет работать в коллективе, которым руководил Сергей Павлович Королев. Стать вместе со своими сверстниками, вернувшимися с войны, и ветеранами ракетной техники участником создания ракетного щита нашей Родины, первых в мире космических аппаратов, подготовки первого полета человека в космическое пространство, последнему пожать руку Юрию Гагарину уже на старте перед его взлетом в Историю, участвовать в создании первых автоматических межпланетных станций «Луна»…

Потом, уже в течение сорока лет, работать в коллективе, созданном еще до войны замечательным конструктором и ученым авиационной и ракетной техники – Семеном Алексеевичем Лавочкиным. С 1965 года коллектив лавочкинцев возглавил преемник Королева в создании автоматических космических станций Георгий Николаевич Бабакин.

В этой книге я хочу написать о своей юности, о четырех годах войны, о службе в пограничных войсках, о военной контрразведке «СМЕРШ», о которой в последние годы появилось немало мифов».

И действительно, в современной прессе и на ТВ появилось много неправды о военной разведке и контрразведке, армии и ее полководцах и, в частности, – о «СМЕРШе» типа телевизионных фильмов: «Штрафбат», «Сволочи», «Смерть шпионам» и других. Пасквили в отношении армии, опубликованные в «МК», активного деятеля времен «застоя», «перестройки» и ельцинского безвременья Г. Х. Попова вкупе с лаем из английской подворотни некоего неудачника в разведке Резуна (Суворова). По утверждению первого, после штурма Берлина нашими военнослужащими было изнасиловано 100 тысяч (ни больше ни меньше???) немок, и он вносит предложение, чтобы Россия извинилась перед Германией за якобы допущенные ею массовые преступления против немок. Это ли не попытка погреть руки на углях своего Отечества. Видно, короткая память у этого вельможи-демократа.

А «великий знаток истории войны, разведки и контрразведки» предатель Резун (Суворов) вообще пытается очернить все наше прошлое, как будто в нем не было таких людей, как Олег Ивановский и ему подобных. Он даже замахнулся бросить тень на Великого Маршала Войны Г. К. Жукова и других полководцев, пытаясь изобразить их в саркастической форме неучами и глупыми личностями. Все это идет из-за недостатка художественных и фактических средств, пустоты и надуманности, и прежде всего писательского таланта.

«Записки офицера «СМЕРШа» лауреата Ленинской и Государственной премий, конструктора космических аппаратов Олега Ивановского, написанные в пору его достаточной жизненной зрелости, эти наветы начисто опровергают, потому что строки каждой главы делались честным и скромным человеком, видевшим работу военной контрразведки с самых низов. Именно там, в окопах и рейдах, в пору отступления и контратак, бурлила квинтэссенция чекистского ремесла в условиях войны.

В конце встречи в музее КБ имени С. А. Лавочкина ветерану военной контрразведки Олегу Генриховичу Ивановскому от имени Департамента военной контрразведки ФСБ и его ветеранам были вручены памятные подарки.

Такие люди – это наша гордость!

Багаж почти двухлетнего опыта, наработанного во Львове после окончания Высшей школы КГБ при СМ СССР, был для автора этих строк стартовой площадкой во всей последующей работе в органах военной контрразведки. Если влияние его наставника майора Деева он оценивал как тактическую основу, то уроки первого оперативного начальника отдела генерал-майора Мозгова Николая Кирилловича были стратегической линией не только в службе, но и во всей дальнейшей жизни.

Доклады для оперативных совещаний генерал готовил сам, толково излагая аналитическую фабулу оперативного процесса Особого отдела с успехами и просчетами каждого военного контрразведчика. Он никогда не устраивал подчиненным прилюдных разносов – уважал личность. Был всегда предельно корректен и конкретен в оценке работы того или иного офицера – оперативного работника. Брак в работе называл «лихорадкой навыворот: он начинается жаром, а кончается холодом».

Любил он и образные слова. Так, нерадивых сравнивал с человеком, несущим работу, как дохлую собаку. Запомнился с тех пор его афоризм о болтунах, – меч и огонь менее разрушительны, чем болтливый язык.

Генерал жил в коллективе и коллективом. На регулярно проводимую физподготовку приходил раненько до работы. Со всеми офицерами бегал на равных, разминался и играл в волейбол. Однажды во время игры один из перворазрядников-волейболистов при туше попал генералу прямо в лицо. Удар был такой силы, что тот еле устоял на ногах, брызнули слезы и, наверное, посыпались искры из глаз. Но он достойно отыграл игровое время и даже намека не сделал обидчику.

Как-то генерал Мозгов пригласил автора в кабинет и, положив руку на плечо, по-отцовски тепло спросил:

– Ну, как, сынок, служится? Слыхал, слыхал, что вписался в коллектив. Молодец!

А я вот не молодец – квартиры пока тебе не могу дать. А какова же служба без собственной крыши?! Трудно небось с лейтенантской зарплатой? И заначку не отложишь. Мне о твоей квартирной проблеме говорил начальник первого сектора полковник Зотов. Да и наш кадровик напоминал – полковник Забродин.

– Ничего, товарищ генерал. Пока терпимо, крыша над головой есть, – дождь не льет, – искренне ответил я.

– Мне нравится твой ответ. Мужской он, взрослый. Однако есть вариант, – пришла разнарядка в Венгрию. Поедешь? Там чекистская практика приближена к боевой. Да и материально полегче, – продолжал разговор Николай Кириллович.

Я дал согласие и в последующем не жалел.

Подробно эти годы описаны автором в книге «Оборотни из военной разведки».

* * *

Прошло два десятка лет после той беседы во Львове с Николаем Кирилловичем. Я уже работал в центральном аппарате военной контрразведки и узнал, что Мозгов недавно переехал в Москву после ухода на пенсию. В конце 80-х мы встретились на юбилейном вечере в честь очередного Дня Победы в клубе им. Дзержинского.

Я сразу же узнал его по приятному прищуру все еще живых, не подернутых возрастной усталостью глаз, всегда смело глядевших на собеседника.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – привычно по-военному обратился я к нему.

– Здравствуйте, товарищ полковник, – заулыбался Мозгов.

– Вы меня узнали?

– Что-то есть. Осталось в памяти, – не Львов ли?

– Так точно!

– Ну, вот видишь, у старика нет склероза.

Я назвал свою фамилию, приоткрыв обстоятельства отъезда в Южную группу войск, и с гордостью рассказал, где и на какой должности служу на Лубянке.

– Молодец, прикарпатцы не подводят. Я знаю, что тут служат наши воспитанники генерал-майор Кириллов Василий Афанасьевич, полковник Магаляс Анатолий Федорович и другие.