– Разумеется, нет, – сказала она. – Тогда он вообразит, что я страдаю и несчастна. Напротив, я пишу ему о том, какой чудесный образ жизни я веду. Рассказываю, кто у меня бывает в гостях, о чем мы разговариваем, кто и куда меня приглашает, кто купил мой портрет, написанный известным художником, кто и какие украшения мне подарил и сколько они стоят. В моих письмах полно имен известных людей – все они художники, поэты, писатели… Но что самое главное, я называю в них имена представителей европейской знати, королевских семей. Особенно мне нравится упоминать тех, с кем ему очень хотелось бы познакомиться. Я знаю, что, читая мои письма, Элфик скрежещет зубами от ярости, и это доставляет мне удовлетворение. Такова моя месть.

Оба некоторое время помолчали.

Франческа выпила еще, чтобы прибавить себе смелости.

– Думаю, это ему хороший урок, – продолжила она. – Ведь каждого моего друга он постарался настроить против меня. Мой отец не стал мне опорой, так что позаботиться обо мне было некому. Поэтому Элфик был уверен, что после развода я сразу покачусь по наклонной плоскости и превращусь в какую-нибудь падшую женщину, бродяжку.

– Вместо этого ты стала королевой, – вставил словечко Джеймс.

– Королевой потаскух, но на континенте это почти так же почетно, как быть настоящей королевой, – сказала Франческа. – Тебе известно, что при некоторых дворах была официальная должность королевской любовницы или фаворитки? Например, так было во Франции, а в Джилении, насколько мне известно, это есть и сейчас.

Выражение лица Кордера в мгновение ока изменилось, стало каменным. Он сел.

– Ты хочешь занять это место при Лоренцо? – спросил Джеймс. – Так, может, я порушил твои тщательно разработанные планы?

– Я никому не хочу принадлежать, – вздохнула Франческа. – И мне все равно, кто это будет – король или просто обыватель. – Она через силу засмеялась. – Держите себя в руках, сэр, иначе я решу, что вы ревнуете.

– Так оно и есть, – согласился Кордер. – Об этом ты тоже напишешь своему бывшему мужу?

– Господи, конечно, нет! – возмутилась она подобному предположению. – Ты же всего лишь младший сын, так что на тебя ему будет, прости, наплевать.

– Это очень глупо, знаешь ли, – проговорил Кордер серьезно. – Я хочу сказать, что ты ведешь нелепую и опасную игру. Твой брак закончился пять лет назад.

– Но он же не успокаивается! – возразила Франческа. – Так почему должна успокоиться я? Он дразнит меня, описывая, на каких приемах побывал. Пишет о том, кто там был и что сказал. Ему известно, что мне всего этого не хватает. Он знает, что я скучаю по своим так называемым друзьям. Поэтому Элфик и старается сыпать мне соль на раны. Я знаю, что он мечтает о том, чтобы все покинули меня, чтобы я осталась совсем одна, несчастная, без гроша в кармане. Поэтому я и сообщаю ему о своих успехах – это донимает его. А как бы ты поступил в таком случае?

Забрав у нее бокал, Джеймс поставил его на столик.

– Но прежде всего я бы ни за что не отпустил тебя, – сказал он. Быстро заключив Франческу в свои объятия, он впился в ее губы таким страстным, жарким и сердитым поцелуем, что она забыла обо всем на свете. Ее голова откинулась назад, и она позволила ему целовать ее куда угодно и делать с ней все, что ему захочется. Не прошло и мгновения, как она оказалась лежащей на спине. Джеймс срывал с нее одежду, а Франческа смеялась.

На свод небесный все сердца похожи:

В них ночь сменяет день, как в небесах,

Их облака и молнии тревожат,

Пугает гром и сотрясает страх;

Но разразиться буря эта может

Простым дождем – зато у нас в глазах

Британский климат, и любые грозы

Весьма легко перекипают в слезы.

Лорд Байрон, «Дон Жуан», песнь вторая

Джеймс был сильно разгневан, и причин тому было множество: Франческа играла в опасную игру с опасным человеком. К тому же за ней охотились самые отпетые мерзавцы в Италии, а это говорит само за себя. Он обманывает ее, и она, узнав об этом, его возненавидит. Но правду она узнать должна, и очень скоро, – ради ее же безопасности.

Было еще много всего, просто Джеймсу не хотелось сейчас обдумывать все детали этой истории – не то у него было настроение. Он пытался во всем разобраться так, как это обычно делают мужчины, – поцеловал ее требовательным, властным поцелуем. Его нетерпение удивило Франческу, и она смеялась, касаясь его губ своими губами. Смеялась она и тогда, когда он бросил ее на спину и задрал ей юбки, а сам Джеймс тем временем познавал удивительную сущность ее натуры, испытывая полное смятение чувств. Впрочем, теперь он лучше понимал ее: чувства Франчески были глубокими, если уж она любила, то любила по-настоящему… Можно себе представить, как сильно она будет ненавидеть.

Джеймс не стал утруждать себя и раздевать Франческу; не стал он снимать одежду и с себя. Расстегнув панталоны, он лишь слегка приспустил их, как делал это в Кампаниле. Он был нетерпелив, как школьник. И ему было наплевать, что он может выглядеть при этом не слишком достойно, – она, похоже, тоже не заботилась о таких мелочах.

Франческа запустила пальцы в его шевелюру и шептала ему всякие двусмысленные фразы – сначала на английском, а затем, что действовало на него еще более возбуждающе, – на своем английском с итальянским акцентом. Джеймс тоже смеялся. Он не мог сдержаться. Но это был не обычный смех – его подогревали нетерпение, безумная страсть и радость близости с ней. Джеймс пришел в восторг от того, что может прикасаться к ней, что ее нежное лоно увлажнилось и изнывает по его ласкам. Постепенно его гнев унялся, и Джеймс снова забылся, проникнув в нее, наслаждаясь ее телом. На этот раз он и не пытался держать себя под контролем. Быстрое испепеляющее соитие стремительно вознесло их на вершину наслаждения.

Джеймс перекатился на спину, прижимая к себе Франческу. Он крепко держал ее, при этом ее ягодицы прижимались к его гениталиям. Ее тело так хорошо подходило к его телу, словно они были созданы друг для друга. Джеймс старался не думать о будущем. И отказывался спрашивать себя о том, что он будет делать, когда она возненавидит его.

Пока что она не испытывает к нему подобного чувства. Пока…

Но скоро ей придется узнать правду… скоро, очень скоро. Он не сможет долго играть с ней в игры. У них нет на это времени. Франческа находится в большой опасности, положение очень серьезное.

Однако она может и немного подождать.

У них впереди целая ночь.

Пока их тела сливались в неистовом экстазе, поднялась луна, и ее голубоватый свет проникал в комнату сквозь высокие окна. В этом свете кожа Франчески светилась, как жемчуг.

Джеймс поцеловал ее за ушком – он уже знал, что ей нравится, когда ее целуют именно туда. Он целовал ее шею, а затем стал расстегивать застежки на ее платье. Когда он стянул с нее лиф, его взору предстала шокирующая татуировка. Даже она ему нравилась.