Нажав в отсеке для спасательных средств несколько кнопок, Самойлов опустил люк-аппарель. После чего катер, страхуемый тросами автоматических лебедок, плавно съехал в воду по роликовым направляющим. И небольшое белое суденышко закачалось на воде. Японцы, построившие яхту, автоматизировали все операции на высшем уровне, все у них было продумано и выверено до мелочей.

Самойлов запрыгнул на борт. Матросы быстро затащили все необходимое и помогли пассажирам забраться в катер. А инструктор по дайвингу даже успел прихватить пару аквалангов. Тросовые захваты разжались, двигатели заработали, а дистанционный пульт управления даже позволил Самойлову прямо с катера закрыть люк в борту яхты. И вся компания отправилась в сторону пляжа.

* * *

Тимур Рашидов уже подустал на вахте. Впрочем, его дежурство скоро близилось к концу. До прихода в рубку «Богини» Самойлова оставалось каких-то два с половиной часа, когда замигали индикаторы открывания люка спасательного отсека правого борта. А видеонаблюдение показало, как этот большой люк плавно и бесшумно выдвигается гидроприводами, открываясь. И Тимур уже потянулся к микрофону громкой связи, желая срочно вызвать палубную команду, чтобы матросы немедленно проверили, в чем там дело, и кто это балуется с оборудованием, когда с ним связался Самойлов, объяснив ситуацию.

— Что там эта Вера себе придумала! Товарищи с эсминца такое не одобрят! Хорошо еще, что сейчас мичман, которого ко мне приставили, отошел покурить, а матроса с автоматом отозвали для усиления охраны в лазарете. Но, они все равно быстро вас увидят и какие-то меры примут, — произнес в телефон Рашидов.

— Вера говорит, что ей наплевать на совков. Она абсолютно уверена, что стрелять они не станут. А я что? Мое дело подчиняться хозяевам яхты, — сказал Самойлов и оборвал разговор.

И Рашидов молча наблюдал, как катер, управляемый Самойловым, быстро пошел к берегу на своих водометах.

* * *

Лейтенант Игорь Поспелов не сразу заметил, как из-за корпуса яхты, со стороны ее носа, выскочил белый катерок необычного силуэта, устремившись на довольно приличной скорости к берегу. «Вот черт! Кто разрешил? Особист, что ли? Он же там на борту сейчас главный. Или нет?» — пронеслись мысли в голове второго помощника. И он начал вызывать «Богиню» по радио. А оттуда старпом Рашидов объяснил, что пассажиры просто решили проехаться на пляж, чтобы там немного позагорать и искупаться.

— А капитан третьего ранга Яков Ефимович Соловьев в курсе ситуации? — спросил Поспелов.

— Так он же сам им пропуска выдал с собственной подписью для свободного перемещения, — ответил Тимур Рашидов.

— Ну, если так, раз пропуска у них есть, тогда все нормально, — проговорил лейтенант, вполне удовлетворившись таким ответом и прервав связь. Второго помощника вполне устраивало спихнуть всю ответственность за это происшествие на особиста. И никаких дополнительных мер, в связи с отправлением катера с яхты на берег, он принимать не собирался. А просто сделал запись в судовом журнале, отметив там про наличие пропусков у пассажиров катера и поставив в скобочках: «записано со слов Рашидова».

* * *

Вода оказалась приятно теплой и чистейшей. Никакого мусора нигде не плавало, а дно прекрасно просматривалось на глубине в несколько метров. Впрочем, сам пляж вблизи выглядел не таким уж и райским местом, каким смотрелся с «Богини». Белый песок чередовался с довольно большими и острыми камнями, торчащими в разных местах, отчего входить в воду нужно было очень осторожно, чтобы не повредить ноги. А еще приходилось внимательно смотреть, чтобы случайно не наступить на морских ежей, которых тут никто не убирал. Но, с такой прозрачностью воды при отсутствии волн это не вызывало особых трудностей.

На берегу пальмы росли прямо из нагромождений прибрежных камней. Пальмовые стволы выглядели искривленными, наверное, сильными ветрами, периодически дующими с океана. А между деревьями весь вид внутрь острова загораживали довольно высокие и колючие кусты. Тем не менее, двое матросов, прибывшие на катере вместе с отдыхающими, быстро нашли хорошее место. Там они расставили шезлонги и столики, раскрыли зонтики от солнца, разлили по пластиковым стаканчикам напитки, прихваченные с собой для гостей. И пляжный отдых на Тиниане начался.

Вера, ее муж Михаил Кардамонов и банкир Абрам Альтман искупались и улеглись в тени на шезлонгах. Софья ныряла с аквалангом под руководством инструктора по дайвингу подальше от берега. Там же легонько покачивался на воде и катерок с Самойловым на борту. Тридцатилетний капитан, одетый в легкую белую форму с фуражкой, делал вид, что внимательно рассматривает берег в бинокль, а на самом деле нагло пялился на стройную молодую блондинку, которая еще и замечательно пела.

Сама же Лаура в этот момент просто решила пройтись, чтобы прогуляться вдоль кромки прибоя, совсем слабого в это утро. Глядя себе под ноги, она нашла две красивые раковины и увидела нескольких крабов, копошащихся в прибрежных камнях. Незаметно она отошла от остальных отдыхающих метров на пятьдесят, когда внезапно обнаружила на песке следы босых ног. Девушке до этого показалось довольно странным то, что этот пляж предстал перед ними абсолютно заброшенным, лишенным не только какой-либо туристической инфраструктуры, но и просто диким. Но, зато никаких американцев, которыми пугал их Давыдов, на острове пока не встретилось. Вообще следов цивилизации нигде не попадалось.

И все-таки, оказывается, люди здесь бывали. И следы на песке явственно свидетельствовали об этом, потому что принадлежали нескольким людям. Попадались босые следы побольше и поменьше. От нечего делать, Лаура пошла по этим следам и там, где пляж кончался возле скальной гряды высотой метра четыре, уходящей вглубь острова, следы привели ее к тропинке, протоптанной в кустарнике. Девушке не особенно хотелось в купальнике и пляжных тапках продираться сквозь колючки. Но, вроде бы, тропинка выглядела достаточно широкой. И любопытство победило.

* * *

Будучи уроженцем Кавказа, замполит Арсен Саркисян с детства умел неплохо торговаться на базаре. И это умение очень пригодилось ему, когда все пять каноэ аборигенов приблизились к катеру, и загорелые полуголые люди, сидящие в них, начали наперебой предлагать советским морякам содержимое своих лодок. Как быстро выяснилось, торговля здесь была меновой. Никаких денежных знаков, похоже, местные не признавали. Когда Саркисян вынул из кармана кителя завалявшийся там бумажный червонец, протянув его ближайшему туземцу, тот схватил купюру, рассмотрел, понюхал, попробовал на зуб, откусил половину бумажки, пожевал ее, вынул изо рта пережеванный кусочек, а потом швырнул в воду вместе со второй половиной денежного знака, наглядно дав понять, что подобные деньги здесь не в почете.

Несмотря на то, что торговля шла исключительно с помощью жестов, а цена и количество определялись на пальцах, Саркисян считал, что не продешевил, выменяв на бескозырки и синие воротнички своих