– Пойдем со мной, Тим.

Глаза Фэннинга впились в нее. В них было все – вся история того человека, которым он был. Боль. Одиночество. Бесконечные часы его жизни.

– Ты.

Она теряла его.

– Дай мне меч, Тим. Это все, что тебе нужно сделать.

– Ты не она.

Она ощутила, как все рушится.

– Тим, это я. Лиз.

– Ты… Эми.

В полусотне метров от них человек, известный как Питер Джексон, начал исчезать.

Его сознание пребывало в двух мирах. В первом, мире тьмы и суеты, Фэннинг подбросил Эми в воздух. Питер смутно осознавал это, не понимая, почему это происходит. Не мог он и вмешаться, его способность действовать, даже вообще шевелиться, оставила его.

В другом было окно.

Занавеска на окне светилась от летнего солнца снаружи. Образ казался знакомым, будто дежавю. Окно, подумал Питер. Это значит, что я умираю. Он попытался сфокусировать взгляд, вернуться к реальности. Свет изменился. Окно стало чем-то другим. Не окном перед его мысленным взором, а чем-то физическим. Будто проход в заполненной пылью тьме, будто коридор, уходящий в вышний мир, и в этом коридоре появилась сияющая фигура. Она дразнила его; он знал, что это, он поймет, если только сможет удержать этот образ. Картина стала четче. Остроконечный купол, многослойный, переходящий в высокий шпиль. На его зеркальной поверхности горело солнце, прорубая этот коридор в клубах пыли, яркий луч солнечного света, упавший на его глаза.

Крайслер-билдинг.

Коридор обрушился, и тьма снова сомкнулась над ним. Но теперь он знал: ночь, в которой он пребывает, не настоящая. Солнце еще не зашло. Оно сияет над облаками пыли, яркое. Если бы ему только добраться до солнца, если бы ему как-то выманить Фэннинга на свет…

Но эта мысль исчезла, могучая сила затягивала его, будто водоворот. Она была колоссальна. Он ощущал, как его утягивает ниже, ниже и ниже. Он не знал, что находится на дне, знал лишь то, что, когда достигнет его, все закончится. Где-то вдали менялось его тело. Его сотрясали судороги, оно билось об асфальт рушащегося города. Кости удлинялись. Сквозь десны прорастали зубы. Он погружался в море вечной тьмы, где не останется ни следа от него самого. Нет! Не сейчас! Он искал что-нибудь, хоть что-то, за что удержаться. Перед его мысленным взором появилось лицо Эми. Не воображаемое, реальное воспоминание. Они сидели на его кровати. Их лица были рядом, пальцы рук сплетены. На ее ресницах, будто бусины света, висели слезы. Тебе надо оставить что-то одно, какую-то память, сказала она ему. Я хотела оставить себе тебя.

Себе тебя, подумал Питер.

Тебя.

Он упал.

Ногу Майкла взорвало болью. Он вынул стекло, и кожа отстала, будто кожура апельсина, обнажив волокнистые, слегка пульсирующие мышцы. Он снова протянул руку вверх, достал длинный шелковый шарф. Скрутил его в толстый жгут и туго завязал поверх раны. Ткань тут же пропиталась кровью. Все ли он сделал правильно? Хорошо бы здесь Сара была. Сара точно знала бы, что делать. Такие вещи приходят в голову всегда не вовремя: у мозга нет ни доброты, ни понятия честности, он все время дразнит тебя тем, чего у тебя нет или чего ты не можешь сделать.

Шум снаружи стихал, волна разрушения ушла на север. В воздухе висел неестественный химический запах, горький, будто гарь. Впервые с того момента, как он очнулся на улице, он вспомнил про Алишу. Ее лицо, когда вода ударила по ней и унесла. Ее нет. Алиши нет.

На улице послышался хруст стекла.

Майкл замер. Шум послышался снова.

Шаги.

Отталкиваясь пятками, Эми ползла назад.

– Тим, нет! Это я!

– Не называй меня так!

Она потеряла его. Наваждение прошло. В его глазах снова появилась жгучая ярость. Внезапно Фэннинг вскинул голову. На его лице появилась новая эмоция, неожиданная радость.

– И кто это у нас тут?

Это был Питер. Превращение завершилось; его тело, поджарое, могучее, стало частью безликой орды.

– Какой хороший парень.

Губы Фэннинга растянулись в улыбке, обнажая клыки.

– Почему бы тебе не присоединиться к нам?

Питер двигался в их сторону по обломкам, на согнутых ногах, расставив руки в стороны. Его шаги казались неуверенными, его спина и плечи волнообразно колебались, будто он потягивался после долгого сна или привыкал к новой одежде.

– Позволь мне, Эми, кое-что тебе показать.

Резким движением запястья Фэннинг кинул меч рукояткой вперед Питеру, который механически схватил его в воздухе.

– Давай посмотрим, кто там внутри, а?

Фэннинг шел к Питеру, выпрямляя спину, и постучал себе по середине груди.

– Надо думать, прямо тут.

Питер уставился на меч, будто не понимая его назначение. Что это за чужеродный предмет в его руке?

– Ладно, давай уже. Я обещаю, что ни мускулом не пошевелю.

Питер сделал еще один шаг вперед. Его движения были дергаными, будто части его тела не совсем координировались между собой. Мышцы на его шее и плечах напряглись, когда он попытался поднять клинок.

– Понимаю, тяжеловато.

Еще один шаг, и Питер остановился. Он был на дистанции удара. Фэннинг не делал ни малейших попыток защититься, его лицо, походящее на морду летучей мыши, излучало уверенность и почти веселье. Меч остановился под углом сорок пять градусов к земле.

– Ладно, давай помогу тебе.

Подцепив когтем длинного пальца лезвие, Фэннинг поднял его до горизонтального положения. Слегка двинулся вперед, так, что острие коснулось его груди, чуть ниже грудной кости.

– Одного хорошего тычка хватит.

Из горла Питера вырвалось натужное рычание. Шли секунды, все его тело было натянуто, как струна. Из его рта вырвался шумный вздох, и он рухнул на колени. Меч зазвенел об асфальт.

– Видишь, Эми? Это просто невозможно. Теперь этот человек принадлежит мне.

Как и Зараженный в зале, Питер склонил голову в полном повиновении. Фэннинг положил руку ему на плечо. Будто погладил особо послушного пса.

– Сделаешь мне одолжение, не так ли? – спросил его Фэннинг.

Питер поднял голову.

– Будь добр, убей ее.

Майкл пополз спиной вперед прочь от витрины, опираясь на ладони и оставляя на полу широкий кровавый след. Там не один Зараженный, он это чувствовал; они были словно призраки, здесь и не здесь, неясные силуэты, скользящие и перемещающиеся в облаках пыли.

Они искали. Охотились.

Как только они его найдут, ему и двух шагов не ступить. Он отполз к задней стене магазина, где стоял длинный прилавок, позади которого была дверь, наполовину скрытая занавеской. Он уполз за прилавок, и тут пол снова начал трястись. Ощущение нарастало, будто мотор набирал обороты. Попадали стойки с одеждой. Разлетелись на осколки зеркала, вылетая наружу. С потолка посыпались куски штукатурки, взрываясь облачками пыли на полу. Сжавшись в комок и обхватив голову, Майкл начал свой мысленный монолог. Боже, кто бы ты ни был, меня уже тошнит от этого твоего дерьма. Я тебе не игрушка. Если хочешь убить меня, хватит ходить вокруг да около, давай с этим покончим.