Мусульманская религия и шариат гораздо менее либеральны в вопросах семейной и общественной жизни, чем христианство. Не следует забывать того, что они рождены в социальной среде, где практически вся власть и весь авторитет принадлежали мужчине. Хотя с момента их возникновения прошли века и мусульманское общество за временной отрезок, отделивший его от эпохи Мухаммеда, претерпело разнообразные изменения, хотя мусульмане приходили в соприкосновение со многими немусульманскими народами, — несмотря на все это, предписания Корана сохраняют и поныне всю свою силу а турки, в большей своей части убежденные сунниты и, следовательно, сторонники строгой мусульманской ортодоксии. Они остерегаются отступать от своего боговдохновенного закона — во всяком случае, в своем повседневном поведении, социальных и семейных отношениях. Из сказанного вроде бы следует тот вывод, что семейное окружение, это средоточие человеческой среды в более широком смысле, оставалось в изучаемое время таким же, каким оно было в первые века ислама. Это, однако, не совсем так. Прежде всего во внимание следует принять тот факт, что турки, приняв ислам, не отказались (во всяком случае, не отказались целиком и полностью) от своих прежних форм, традиций и унаследованного от предков понимания основ семейной жизни. Хотя тюркские семейные порядки и обычаи все больше с течением времени отодвигались на задний план общемусульманским стандартом, они все же сохраняются в некоторых актах повседневной жизни, в жилищном строительстве и развлечениях.

Реалии семьи в западном понимании, то есть ячейки, объединяющей отца, мать и детей, остаются для Турции в XVI веке еще сравнительно недавним нововведением.

В довольно близком прошлом турки жили племенами. Племенные структуры служили для них организационными формами их совместных действий, их общественной жизни. Племя и род представляли собой человеческие общности, включавшие в себя все семьи, имевшие общего предка. Среди этих семей некоторые первенствовали относительно других, обладали большей силой и более высоким престижем, что позволяло им возглавлять свое племя. Из одного из таких семейств, которое встало во главе уже не одного, а нескольких племен огузов, вышла династия османских султанов.

С течением времени роль, а с нею и само понятие племени в большой мере стерлись. Это произошло в силу многих причин, из которых упомянем здесь две: возрастание политической и религиозной власти султанов и включение в состав правящей элиты множества самых различных в этническом отношении элементов. Сами султаны разрывали племенные связи огузов, беря себе в жены нетурчанок. Если в начальный период османского государства и до середины XIV века выходцы из огузских племен составляли основное окружение султанов, то позднее они буквально растворились в аморфной массе примкнувших к ним. Более того, представители знатных огузских родов — таких, как Эвренос, Джандырлы, Михалоглу, а позднее, в XVII веке, Кёпрюлю, — лишь время от времени занимают руководящее положение в политической жизни Империи.

Переходя от политической жизни к социальной, отметим, что оседлый образ жизни вообще, поселение в городах в особенности, в высокой степени способствует разложению племени, а по мере его разложения именно семья превращается в основную ячейку общества. В XVI веке племенное сознание и племенное чувство покидают различные слои городского населения, оставляя после себя лишь смутные воспоминания, легенды, сказания и, может быть, религиозные обряды в некоторых неортодоксальных мусульманских сектах. Семья, особенно в зажиточных слоях городского общества, должна рассматриваться как довольно крупное объединение индивидов патриархального типа. Такому объединению способствует владение просторным особняком (конаком), в котором под началом «pater familias», отца семьи, живут его сыновья, женатые и неженатые, мать семьи, снохи, внуки, наложницы, домашние слуги и рабы. Вследствие влияния мусульманской религии эта совокупность индивидов делится на две различные и изолированные группы — мужчин и женщин, так как разделение полов — признанный закон, действие которого усиливается наличием гарема и «женской половины» дома, в которой он размещается. Здесь всецело главенствует мать семейства, всемогущая в отведенной ей области. Разделение дома на две «половины» соблюдается очень строго, и только отец семейства имеет право беспрепятственно переходить в любое время из одной в другую. В редких случаях и в точно обусловленных формах тем же правом пользуются другие входящие в семью мужчины. Это одно из основных правил турецкой семейной жизни. Мужчина, глава семьи, имеет на нее, казалось бы, все права, однако права эти здесь все же четко определены, причем определенность эта вырабатывалась усилиями многих поколений мусульманских правоведов. Его власть к тому же имеет свои неформальные пределы в его великодушии и умеренности, в добродетелях, рекомендуемых исламом. Если глава семьи превышает полномочия, дарованные ему Кораном, его жена не так уж и редко обращается к кади с тем, чтобы тот освежил в памяти ее мужа предписания священной книги.

Коранический закон разрешает мужчине иметь четыре законные жены и неопределенное число рабынь-наложниц. Однако разрешение это сопровождается важным условием: он должен содержать их достойно. Таким образом, наслаждаться полигамией могут лишь богатые турки — крупные вельможи, негоцианты, зажиточные коммерсанты. Так, Жан Палерн пишет: «Мало мужчин, имеющих более одной жены, если они не богаты». В самом деле, турки в подавляющем большинстве практикуют моногамию, и их семейная жизнь, если не считать некоторые обычаи, очень походит на жизнь скромной семьи на Западе.

В зажиточных и богатых семьях хозяин дома распоряжается более или менее многочисленным штатом прислуги либо непосредственно, либо через своего управителя, под контроль коего ставится, помимо прочего, и гарем. Как сообщает Белон, «мужчины ведают домашним хозяйством, не подпуская к этому занятию своих жен, которые обязаны заботиться только о детях, да еще жить в мире. Это прямо противоположно порядкам, принятым у латинян, чьи жены или матери не только распоряжаются по своему усмотрению всем, что имеет отношение к домашнему хозяйству, но командуют и слугами, а это делает их подлинными хозяйками и госпожами в доме».

Тесные рамки, в которых протекает жизнь не только женщин в Стамбуле, но и всех мусульманок вообще, предопределены кораническими предписаниями, уходящими корнями в обычаи аравийских бедуинских племен. Турки восприняли эти традиции, которые к тому же подкреплялись тем, что они нашли у византийцев гинекей, имеющий много общего с мусульманским гаремом.

Можно было бы предположить, что женщины, запертые в отведенной специально для них части дома, вообще не играют никакой роли в семейной жизни или эта их роль сведена к минимуму. Ничуть не бывало. Султанские жены, к примеру, иногда воздействовали из своего гарема даже на государственные дела. Так, влияние Роксаланы на ее супруга Сулеймана Великолепного столь велико, что султан предает смерти своих собственных сыновей от других жен, чтобы сын именно Роксаланы стал единственным его наследником. В XVII веке энергичная султанша — мать Кёсем, практически правила Империей через своего слабохарактерного и неспособного сына султана Ибрагима. Можно найти и другие, пусть менее выразительные, примеры такого же рода; однако примеры эти, даже взятые в их совокупности, все же являют собой исключения из общего правила. Зато влияние жен не на политику, а на семейную жизнь следует принимать скорее за правило.