После лагеря перед дедом остро встал вопрос, как устраивать дальнейшую жизнь. В те годы нефтянка испытывала острый дефицит в кадрах, особенно строительных. Совпало очень многое. Были мытарства, трудности, а в итоге в городе Лениногорске, что в Татарии, он встретился с Алексеем Кирилловичем Кортуновым, и это знакомство на многие годы определило его жизнь. Где только не работал дед, что он только не строил — начинал в Татарии, где в те годы обустраивалось знаменитое Ромашкинское месторождение, потом возводил нефтеперерабатывающий завод в Перми, спасал от холода Ленинград, запуская под открытым небом Валдайскую газоперекачивающую станцию… А в 1960-е годы Семен Исаакович Гинзбург руководил объединением «Союзгазстрой», который «тянул» знаменитые трубопроводы Бухара — Урал, Средняя Азия — Центр. Работал на износ, по 24 часа в сутки, не жалея ни себя, ни других.

А потом случилось так, что дед тяжело заболел. Его лечили, были страшные операции — одна, другая… И нужны были лекарства — причем такие, которых в Советском Союзе просто не было. Семья уже почти отчаялась. Но тут на помощь пришел Николай Константинович. Выезжая в командировки, он за свои личные средства покупал дорогущие и редкие медикаменты. Да, да… Н. К. Байбаков — такая должность, такие масштабы, а ведь было место в его сердце и для Сёмы Гинзбурга… Мой отец хорошо запомнил, как он ходил в Госплан и забирал эти лекарства — нет, не спасительные (об этом речь уже не шла), а те, которые лишь могли немного облегчить страдания деда… Спасибо Вам, Николай Константинович, от всей нашей семьи!

«Для меня это значило очень многое»

Байбаковы — большое семейство. У Николая Константиновича — жена, дети, братья и сестры, племянники и племянницы, дальние родственники. Как же тут не составить протекцию, «не порадеть родному человечку»? Так ведь не радел… Пропихивать, устраивать, двигать кого-то — Николай Константинович не занимался этим в принципе. «Учитесь, работайте, добивайтесь — и все у вас будет хорошо», — наставлял своих близких Байбаков.

Племянница Галина Александровна Байбакова, дочь любимого брата Николая Константиновича, рассказывает: «После смерти отца мы с мамой всегда чувствовали поддержку дяди Коли. В 1953 году я окончила школу и должна была поступать в институт. Моя тетя Антонина Константиновна, которая тоже нам очень помогала, повела меня в Московский нефтяной институт, и я подала заявление на технологический факультет. Успешно сдав экзамены, я приехала на дачу к дяде Коле. Тут он меня и спрашивает: „Галя, что это ты такая грустная? Должна на одной ножке прыгать!“ А я и говорю: „Дядя Коля, я хочу быть геологом, не хочу быть технологом. Но мама и тетя — ни в какую. Говорят, женщина не может быть геологом“. На следующий день приехал Николай Константинович на дачу, подозвал меня. Моет руки, а сам шепчет: „Я узнал: тебе надо доедать математику письменно и будешь учиться на геофизическом отделении. Там меньше ходят пешком, больше ездят. И тебе как женщине лучше быть геофизиком“. На следующий день меня привезли на экзамен. Я сдала на четыре и поступила на геофак».

После института Галина Александровна десять лет проработала в экспедициях. Объездила Сибирь, Урало-Поволжье. Потом поступила на работу во ВНИОЭНГ, а в 1971 году стала трудиться в Московском нефтяном институте. Под руководством Г. Е. Рябухина она написала и 25 июня 1974 года успешно защитила кандидатскую диссертацию. Как это принято, после защиты решили обмыть — дома накрыли стол, позвали гостей. Пригласили и Николая Константиновича. А у него в Госплане горячая пора. 27 июня в Москву должен был приехать президент США Ричард Никсон. Руководство требовало материалы, справки, цифры… Как тут выкроить свободную минуту?! «Наверное, не будет дяди Коли», — решила родня и… ошиблась.

«Когда мы уже стали собираться за стол, пришла моя подруга, — вспоминает Г. А. Байбакова, — и говорит: „По всем переулкам ‘канарейки’ стоят“. А раньше милицейские машины были желтого цвета. Мы подумали, что жуликов ловят. Но мой двоюродный брат Волька сказал: „Ну все — дядя едет“… И действительно, когда мы уже сели за стол, приехал дядя Коля. Для меня это значило очень многое. Я его обняла и расплакалась». Разве мог Николай Константинович не приехать и не поздравить племянницу с таким важным событием! Это был ее день! Ее успех! И он этим очень гордился.

Редкие минуты

«Как же вы выдерживаете такой график?» — нередко спрашивали Байбакова. А он рассказывал такую притчу: «Идет цыган по дороге, держит под уздцы лошадь. Лошадь тянет повозку. Идет, устал, спотыкается, но не останавливается. Нельзя! Если лошадь ляжет отдыхать, то уже не встанет. А в хозяйстве кто ее заменит?» Работа, работа, работа… Но были и редкие минуты отдыха.

Вот, к примеру, воскресенье. Как правило, вся семья собиралась на даче: дети, внуки… Обязательно гости. Кого только среди них не было — Борис Бабочкин, Любовь Орлова, Сергей Бондарчук, Вячеслав Тихонов, Давид Тухманов… Был и ближний круг — друзья семьи. Среди них — артист балета, легендарный Спартак — Аскольд Анатольевич Макаров, первый солист московской оперетты Николай Осипович Рубан, эксчемпион мира по шахматам Василий Васильевич Смыслов. Сын Сергей вспоминает, что на даче стоял прекрасный рояль и пару раз в месяц устраивались настоящие концерты. Блистал конечно же Рубан, но не отставал и Смыслов — оказывается, знаменитый шахматист в свое время учился в певческой школе при Большом театре. Как рассказывает Сергей Николаевич: «Сам отец в коллективном пении не участвовал, но слушал с большим удовольствием».

Любил Николай Константинович и шашлыки. Здесь не было равных любимцу всей семьи Сабиту Атаевичу Оруджеву. Внучка Маша вспоминает, что однажды он даже привез живого барашка. Увидев бедное животное, Клавдия Андреевна категорически заявила, что не допустит кровопролития. Так и остался баран жить на даче — зимой его впрягали в санки и он катал маленькую Машу. Как говорится, сгодился в хозяйстве.

Наслаждался Николай Константинович, если удавалось в выходной день выбраться в какое-то интересное место. Сергей Николаевич рассказывает: «Папа любил собирать друзей, членов семьи, и такой компанией мы ездили по разным не очень удаленным городам, смотрели окрестные достопримечательности». Семья Байбаковых, например, очень любила Золотое кольцо: Кострому, Суздаль, Владимир, Ростов Великий, Ярославль…

Вообще Николай Константинович придерживался, что называется, активного образа жизни. Из его хобби всех удивляло то, с каким удовольствием он косил на даче траву. Никто не понимал, откуда такая страсть. «Когда мы жили в Горках-6, — вспоминает Маша, — это были вечные скандалы. Дед с упоением косил, а убирать вечно некому. Однажды мы собрали просто невероятную кучу травы и погрузили в машину. Он очень гордился тем, что обеспечил коровам столько тонн сена».

Из видов спорта Николай Константинович отдавал предпочтение, когда был помоложе — волейболу, а когда годы стали брать свое — теннису. «У нас был корт, — рассказывает внучка, — и он по субботам и воскресеньям обязательно играл в теннис. А вообще у него болела нога. Его беспокоил бурсит (жидкость в коленке). Наши медики лечили его лет десять. А когда мы поехали на Кубу, нас пригласили в Тропикану на карнавал, где пришлось сидеть часа три или четыре — такая программа длинная. Когда по окончании дед встал, он буквально рухнул на стул. Сразу же его забрал личный врач Фиделя, сделал три укола, и с тех пор он забыл о бурсите. Вот это медицина».