Она нахмурилась.

— Нет. Это не так.

Пройдя через спальню, он отнес свой кейс в кабинет. На кровати стояли два больших пакета из Блуммингдейла и еще один из Сакса. Помалкивай об этом. Просто у нее голова занята другим.

— Как ты думаешь, — спросил он, вернувшись в гостиную, — Джулия с Брайаном попробуют использовать донорскую яйцеклетку? Суррогат?

— Думаю, это не худшая идея, — Элли подала ему стакан. — Сейчас к такой практике прибегают часто.

— Но ребенок никогда не узнает, кто его настоящая мать.

— Его настоящая мать та, кто будет менять ему пеленки и читать книжки.

Он пригубил джин с тоником. Ужасно. Нужно добавить тоника.

— Ты понимаешь, о чем я, Элли, я о биологии. Разве не будет ребенок, а потом взрослый человек всю свою жизнь мучиться вопросом: кто его мать?

— Это зависит от того, насколько он будет счастлив.

Элли понесла лед на кухню, он пошел за ней.

— Я смотрю на ситуацию иначе, — сказала она. — У ребенка будет биологический отец и прекрасная приемная мать Джулия.

— Я знаю, но, возможно, неясно выражаюсь.

Он отвлекся от разговора, вспомнив, что завтра его ждут в клинике. Ему дадут колбу, или пузырек, или бутылку из-под кока-колы, в общем, то, что используется в современных медицинских дрочильнях для эякуляции.

— А как тебе такой вариант, — продолжил Чарли, — женщины заводят детей без мужа. Иные из них прибегают к донорской сперме. В результате дети не знают, кто их отцы.

— И это нормально, — сказала Элли рассеянно.

— Как так?

— Если женщина решилась на такое, значит, она очень хочет ребенка.

— Но что…

— Конечно, гораздо труднее вырастить ребенка одной, но некоторых женщин это не останавливает. Они полностью отдают свою любовь ребенку, на мужчину в данном случае не тратится ни время, ни внимание. — Она выглянула в кухонное окно, выходящее в Центральный парк. — Я вырастила обоих детей в твое отсутствие и была абсолютно счастлива. Беспокоилась только о тебе.

— Ты была хорошей матерью.

Элли пожала плечами.

— Дети были хорошие, они знали, что ты можешь разбиться на самолете.

— Ты рассказывала им о моей профессии?

— Нет. Но, Чарли, ведь мы жили на базе! У всех детей отцы летали. Помнишь Дженни Макнамара? А Сьюзен Ховард? Они обе потеряли мужей, и даже не во Вьетнаме.

— Это случилось во время подзаправки в полете. Ховард неправильно рассчитал скорость и влетел в раструб топливопровода, торчавшего из танкера «КС-30», тот и протаранил ему кабину.

— Я всего этого уже не помню, — продолжала Элли. — Хочу только сказать, что мы по тебе очень скучали. В общем, я не виню молодых матерей, которые хотят вынянчить собственное дитя. Так почему их должно что-то останавливать?

Теперь он собирался прибегнуть к аргументу Марты Вейнрайт.

— А не усыновить ли Джулии ребенка, которому нужна мать?

— Пусть сами решают.

— А что ты скажешь о мужчинах, донорах спермы? Это что, всего лишь тщеславие?

— Нет.

— Почему?

— Они хотят оставить свой след. Я это понимаю. Они хотят оставить свой след, и она это понимает.

После обеда Элли отложила десертную ложку и взглянула на него.

— Я хочу съездить в поселок для пенсионеров.

— Зачем?

— Думаю, что тебе там понравится. И может быть, согласишься с моим планом.

— Я съезжу, как только смогу.

— Когда?

— Дай мне только разобраться с проблемами на заводе, и я съезжу.

— Со мной или один?

— Посмотрим.

Чарли подумал, что неплохо бы закончить вечер в баре «Пьера», где бармен чертовски хорошо смешивает джин с тоником, чем-то его подслащивая, заодно и прогуляется. Сюда заглядывают Генри Киссинджер и разные другие очень хорошо одетые люди. Ему нравилось здесь, хочешь — сиди и наблюдай за тем, что происходит, хочешь — перекинься словцом с немецким телевизионным продюсером или британцем, торгующим недвижимостью. Час-другой пролетают незаметно. Тут забываешь, что твоя спина болела десять тысяч ночей подряд, что жена впадает в детство и ты должен «Банку Азии» пятьдесят два миллиона в американской валюте с плавающим трехпроцентным процентом сверх первоначального, сумму, равную одной десятой от стоимости его компании. Чтобы ее выплатить, будет использован труд одиннадцати тысяч полуграмотных крестьян в четырех странах. Они не сомневаются в его праве эксплуатировать их за гроши и мечтают, чтобы работа продолжалась. На что еще они могут рассчитывать? Да, компания старается, чтобы в заводских общежитиях были созданы человеческие условия, (нужно справиться, как там идут дела). В баре он спокойно обдумает положение «Текнетрикс», прихватит отчеты о продажах за последние пару месяцев и планы на закупку сырья и проанализирует данные. Нужно постоянно отслеживать ситуацию на рынке — уменьшение или увеличение спроса и связанные с ними колебания расходов и доходов. По словам торговых представителей компании, «Манила телеком» обещает выпуск новой продукции при ускоренном графике производства.

Но если он уйдет в бар сейчас, Элли еще больше разозлится. Он видел, что она пошла в спальню, и последовал за ней. Она тяжело опустилась на большую кровать, выписанную из Тосканы десять лет назад. Похоже, она начинает слегка сдавать, подумал Чарли. Жена взяла с ночного столика одну из фотографий Бена и принялась ее разглядывать, моргая глазами, с полуоткрытым ртом. В жизни нет никаких гарантий — она выносила Бена, чтобы он жил, но он умер. Вот и вся история. Теперь она хочет обрести безопасное место для себя и своего мужа. Кто посмеет ее осудить? Последний приют, так сказать. Будь он хорошим мужем да просто добрым человеком, оценил бы любовь и предусмотрительность со стороны Элли. Он же испытывал только страх, горечь и негодование. Ну зачем она по нескольку раз в день смотрит в глаза их умершего сына и задает вопросы, на которые нет ответа?

После смерти Бена она опять стала курить, правда недолго. А Чарли ушел с головой в работу, пытаясь установить деловые контакты с крупнейшими производителями оборудования для телекоммуникаций, включить «Текнетрикс» в линию их технологических разработок, наладить выпуск продукции по их спецификациям. Стремился к успеху, спасаясь от душевной боли. В тот год, после смерти Бена, он то и дело летал то в Азию, то в Силиконовую долину, встречался с бизнесменами, заключал контракты, принимал деловые предложения, закатывал угощения, заказывал машины в аэропорт — из аэропорта («Разбудите меня в пять утра, пожалуйста, сегодня я покажу вам, как „Текнетрикс“ может изменить стоимость производства вашей продукции. Отличный удар, прямо в лунку. Наши процессоры гораздо быстрее, мы можем сделать их еще компактнее, процентов на десять»). Постоянное расшаркивание, сплошное ча-ча-ча. Трудное время для экономики — середина восьмидесятых. Он надеялся, что при стабильных заказах «Текнетрикс» компания в конце концов сможет взлететь по вертикальной стене рыночной экономики. Сотня телефонных звонков, тысяча чашек кофе, сто тысяч миль перелетов: десять крупных заказов. Они перекупили одну мелкую компанию, наняли более квалифицированных инженеров. В 1985 году четыре их разработки, признанные лучшими, были запущены в производство в течение двух месяцев.