Вместо того чтобы присесть перед консортом в реверансе, девица стояла столбом и определенно чувствовала себя не в своей тарелке. Парлут приписал это крайней степени смущения и добродушно осведомился:

– Откуда же взялась сия прекрасная орхидея, пожелавшая почтить своим присутствием королевский дворец?

Барышни переглянулись, словно вопрос был из тех, на какие не враз ответишь.

– Она приехала из провинции, с юга, из Манжелисты, – сообщила Дафна после заминки.

Подруга утвердительно кивнула, глядя на консорта испуганно распахнутыми глазами. Парлуту стало ее жалко, и вдобавок его охватило влечение к этой девушке, словно помолодел лет на тридцать. Она и впрямь была похожа на редкую экзотическую орхидею из дебрей чаролесья.

Следовало поторопиться: его ожидали представители Палаты Высокородных, Палаты Священнослужителей и Палаты Честных Граждан (злоязычные крамольщики острили, что высокородные и священнослужители, стало быть, нечестные граждане) для рабочего совещания по вопросу подготовки к затмению снов.

– Ваши дивные ресницы прокололи мне сердце острее любой булавки, и ежели позволите запечатлеть на сей прелестной шейке невинное лобзание, стану счастливейшим из смертных в Королевстве Траэмонском и помещу этот день в сокровищницу самых бесценных своих воспоминаний!

Произнеся эту куртуазную речь, Парлут раскрыл объятия. Девица зарделась и не отстранилась даже

– отскочила, ровно не будуар здесь, а фехтовальный зал. Ее сине-фиолетовые глаза изумленно и диковато сверкнули. Яр-Вседержитель, еще и кулаки сжала… Можно подумать, не консорт Траэмонский оказал ей честь учтивым комплиментом, а невежа-солдафон сальную шутку отпустил!

«Так тебя, старый хрен, – мысленно поздравил себя огорошенный Анемподист. – Не в твои годы на соплячек заглядываться…»

Молча повернулся и вышел. В груди скулила обида.

Племянница догнала его в Смарагдовом зале.

– Дядя, прошу вас, не обижайтесь… Она не получила хорошего воспитания, но сердце у нее доброе, она не хотела вас оскорбить!

– Девице с такими скверными манерами в королевском дворце не место,-буркнул Парлут,- На скотном дворе ей место или в портовом кабаке! Если она хочет поступить на службу, не вздумай оказывать ей протекцию.

– Я тоже так считаю, – покладисто согласилась Дафна. – Завтра же ноги ее здесь не будет.

– Почему не сегодня?

– Я должна кое в чем ей помочь, она попала в неприятности.

– Немудрено, при таком-то характере… С какой стати ты взялась помогать этакой грубиянке?

– Мы с ней дружим почти с пеленок. Вместе играли в детском парке, и она всегда заступалась, если меня кто-нибудь обижал.

– Ты же сказала, она из провинции? -Она потом уехала в провинцию.

– Манеры такие, словно эта барышня выросла среди пещерных троллей… Ладно, чтобы завтра духу ее не было во дворце!

– Не будет. Дядя, пожалуйста, не сердитесь! Разве можно на Дафну долго сердиться?

– …Проводятся оперативно-сыскные мероприятия с целью обнаружения украденного эльфами имущества, как то: рубашки из валирского жемчужного шелка, серого цвета, с пуговицами черного перламутра, а также шляпы лакированной черной, фасону «гарлет», снабженной потайной биркой шляпной мастерской с Трехступенчатой улицы. Осведомители поставлены в известность, опрашиваются скупщики краденого…

Лейтенант Быцырг в своем репертуаре: убийство побоку, что говорить о такой безделице, когда повернулся повод обвинить эльфов в краже!

На самом деле те слишком горды, чтобы воровать. Взять при необходимости чужое оружие, еду или одежду – это они, конечно, могут, но никогда не опускаются до воровства ради наживы. Судя по тому, что драгоценности Эрны Лакреле, в прошлом Эрны Бунак, остались на месте, там действительно побывали гости из чаролесья, и если бы младший позарился на дорогие безделушки, ему бы после ох как не поздоровилось. В Сильварии такие наклонности выколачивают из молодняка умело и безжалостно, а если выбить не получается – что ж, тогда молодой эльф не жилец.

Парлут был осведомлен об их нравах, и не сказать, чтобы категорически не одобрял. Неплохо бы и людям кое-что перенять… Это к вопросу о канделябрах из Синего коридора. Были там канделябры гномьей работы, схожие с дивными серебряными кустами, изукрашенные эмалевыми миниатюрами, каждый на восемнадцать свечей. Были да сплыли. Сперла их какая-то каналья.

Неподалеку от Синего коридора находится убежище, в котором консорту предстоит переждать затмение снов, и он взял за правило ежедневно там прогуливаться, размышляя в одиночестве, дабы приучить всех к мысли, что это его излюбленный уголок. Обратив внимание на канделябры, он всякий раз, приходя туда, любовался великолепной работой и с удовольствием разглядывал миниатюры, среди которых не попадалось двух одинаковых.

Позавчера канделябры исчезли. Из дворца регулярно что-нибудь пропадало, но стащить украшения, приглянувшиеся его высочеству,- это уже беспредел! Тоже, кстати, словечко оттуда, из омута чужих снов… Парлут сурово отчитал кастелянов, отвечающих за сохранность имущества, и решил, что, ежели докопается, кто виноват, упечет вора на каторгу.

Секретарь дочитал до конца и почтительно ожидал указаний.

Лейтенанту Быцыргу за его писанину надо бы премию пожаловать, служебное рвение достойно поощрения! Понимает небось, гоблинская морда, за что его ценят, и нарочно косит под дурачка… Ну и пусть. Шуты – нужные персоны, нужнее иных прочих. А вот и повод для премии: на носу Праздник Пчел, когда принято награждать трудолюбивых работников за усердие.

– Дай-ка мне смету по Медовому дереву для округа Шантай, -велел Парлут секретарю.

Шантай – мрачный и негостеприимный край на севере Сналлы, на границе с тролльим горным царством. Спорная территория. Ничего мало-мальски стоящего, кроме плохоньких медных рудников, гномы еще в незапамятные времена почти все оттуда выгребли. Затяжная локальная война пожирала столько денег, что вряд ли добываемая там руда окупала эти затраты. Впрочем, Парлут имел представление, какими извилистыми путями и по чьим карманам эти деньги растекаются: если государство упорно воюет – значит, оно кому-нибудь нужно.

Воевать за Шантай приходилось с малочисленными племенами местных троллей, которые по каким-то своим причинам не хотели дружить с закордонными соплеменниками и подчиняться тролльей царице. По официальной версии, Траэмонская корона защищала их от свирепых супостатов, на деле же они отбивались как могли от Траэмонской короны.

В настоящее время там действовало перемирие, и Три Палаты решили выделить средства на Праздник Пчел для шантайских троллей. На главной площади Шайбрана, административного центра округа, будет установлено традиционное Медовое дерево, убранное лентами, тряпичными и картонными пчелами, гирляндами из латунных монет и мешочками с лакомствами. Расходы на материалы, из которых предполагается его изготовить, на украшения, на угощение, на транспортировку всего этого в Шантай, на организацию праздничных мероприятий… Парлут посмотрел и уважительно хмыкнул: цифирь такая, словно каждая веточка того дерева сделана из чистого золота! Ну, да понятно, понятно… Он ведь тоже внакладе не останется. Плох тот консорт, который не отхватит себе кусок от столь аппетитного пирога.