— Я очарован. — Талли вздохнул и снова переключился на Розмари. — Мне не хотелось бы раздувать из противоправного ареста судебный процесс, мисс Малдун, но вам следует серьезно обдумать ваше положение.

— Мистер Талли, ваш клиент, как вы справедливо заметили, официально еще не арестован.

— Ну, значит, из-за неправомерного лишения свободы. Я начинаю терять терпение. Где постановление на арест?

— Сегодня канцелярия работает не так быстро, как обычно. Все-таки выходной. Я сама только что столкнулась с такой же проблемой. — Розмари сложила руки на груди и с невинным видом улыбнулась Талли, — Мне приходится учитывать интересы общества.

— А я здесь для того, чтобы защищать интересы моего клиента. Мы уходим.

Оскалив зубы в улыбке, адвокат надменно прошествовал обратно к Дубине. Розмари двинулась за ним.

— Покажите мне хоть одного свидетеля. Покажите мне свидетельские показания. Нет? Тогда я забираю его или подаю иск против города. — Талли собственническим жестом подхватил Дубину под руку. Верзила с ухмылкой взглянул на Розмари и Вонищенку.

— Пока-пока, — проговорил он писклявым голоском, который совершенно не вязался с его размерами. — Еще увидимся. В самое ближайшее время, надеюсь.

Дубина подождал, надеясь увидеть реакцию женщин. Никакого отклика не последовало, он бросил на них злобный взгляд и впереди адвоката прошествовал к воротам. Фицджеральд был вынужден прижаться к стене, чтобы пропустить их.

Розмари взглянула на Пола и с горечью рассмеялась.

— Трижды повтори про себя: «Я люблю „Билль о правах“». — Она подняла правую руку и коснулась виска. — Вы идите вперед. Мне нужно еще кое о чем спросить Фицджеральда. Встретимся на улице.

* * *

В лифте Пол и Вонищенка ехали молча, затем вышли на залитую солнцем улицу — как будто вынырнули из толщи воды на воздух. Юрист уселся на стертую мраморную ступеньку.

— Я два года занимался корпоративным правом — слияния, поглощения, прочая скучища. Потом захотел что-то изменить, приносить какую-то пользу обществу. Вернуть долг, понимаете? Ну и нашел себе эту работу. — Он побарабанил по камню костяшками пальцев. — Изменил, нечего сказать. Наше собственное стремление к справедливости нас и погубит.

— Я уже давно это поняла.

Вонищенка пожала плечами, глядя на желтый поток проезжающих мимо такси. Часть ее сознания лениво проникла в разум голубей, которые облепили крышу тюрьмы и оттуда смотрели на толпы народа на улице.

— Просто нужно чем-то платить за то, что тебе дали. Это твой долг.

Женщина вздрогнула. Какой-то голубь почти спорхнул ей на плечо, но она отвела его в сторону, не дав приземлиться.

— Возможно, вы правы.

Пол поколебался, потом все же сказал:

— Я понимаю, что это прозвучит неожиданно, но я должен кое в чем вам признаться. Вы — самая интригующая личность, какую я встречал в этом городе.

— Розмари будет в восторге.

— Розма… мисс Малдун — моя начальница. И потом, она не совсем в моем вкусе. Слишком обыкновенная.

Пол поднялся и оказался с ней лицом к лицу.

— А я что, необыкновенная?

«Интересно, насколько „не такой, как все“ он меня считает?»

— Только не обижайтесь, пожалуйста. Я подумал, может, мы могли бы как-нибудь поужинать вместе. — Гольдберг смотрел мимо нее на людей, которые поднимались по ступеням. — Прошу прощения. Я очень волнуюсь.

— Спасибо за приглашение, но я чаще всего работаю по вечерам.

Вонищенка совершенно растерялась. Какой-то части ее души очень хотелось этого.

— Ну, что ж поделаешь. Тогда позавтракаем?

— Позавтракаем?

— Ну да. Я каждое утро бегаю шесть миль, очень рано, около пяти. Потом возвращаюсь домой и собираюсь на работу. Иногда, если мне хочется, по пути захожу куда-нибудь и заказываю себе плотный завтрак. Это, конечно, сводит всю пробежку на нет, зато ощущения божественные. — Он улыбнулся ей и слегка склонил голову набок. — Может, присоединитесь ко мне как-нибудь?

— Хорошо, — Вонищенка кивнула и нерешительно улыбнулась. Впервые за все время ее улыбка отражалась в глазах. — Да, пожалуй, я была бы не против.

— Как насчет завтра?

Она снова воззрилась на него безо всякого выражения.

— Только не говорите мне, что завтра в это время у вас другое свидание, — сказал Пол.

— Во сколько?

— В семь. Я могу зайти за вами…

— Я подойду, куда вы скажете. Куда?

Вонищенка сосредоточенно сражалась с мыслью, что совершает огромную ошибку.

— У магазина, на перекрестке Гринвич-стрит и Седьмой.

— Что-то у вас обоих задумчивый вид, — Розмари спустилась по ступеням, — Иногда мне очень хочется, чтобы тузы не лезли не в свое дело. Это весьма облегчило бы мне жизнь. И тебе тоже, Пол. — Она удрученно покачала головой. — Возвращайся-ка ты в прокуратуру. Поработаешь с Чавес. Нам с Сюзанной надо уладить одно дело.

— Увидимся, — сказал молодой человек Вонищенке и пожал ей руку.

Проводив взглядом Пола, который зашагал обратно к зданию прокуратуры, Розмари задумчиво посмотрела на подругу.

— Знаешь, а ведь ты ему нравишься. Разумеется, Джек — член профсоюза и зарабатывает куда больше, но у Пола есть свои положительные качества. — Она прищурилась, — Великолепная задница. Кстати, где Джек?

— Давай найдем спокойное местечко, где я могла бы сосредоточиться. Мне нужен какой-нибудь переулок. — Вонищенка направилась к перекрестку.

— Переулок, — повторила Розмари. — Да ты ошиваешься в классических местах. Тебя что, никто никогда не предупреждал, чтобы держалась подальше от манхэттенских переулков? — Она поравнялась с приятельницей, и женщины перешли Лафайет-стрит. — В таких местах людей убивают.

* * *

Полумрак в исповедальне успокаивал; здесь еще сильнее пахло морем, а присутствие отца Кальмара, чей силуэт темнел на матовом стекле окошечка, действовал ободряюще. Слушая рассказ Дженнифер, он негромко не то вздыхал, не то пыхтел.

— Думаю, я знаю, кто этот джокер, который вас преследует, — сказал наконец священник. — Он не из моего прихода, но едва ли найдется много джокеров, которые пару раз не зашли бы сюда услышать Слово Божие. Он откликается на имя Змей. И репутация у него не из лучших, — Отец Кальмар погрузился в молчаливую задумчивость, которая длилась несколько минут. — Я в замешательстве, но, но, возможно, понимание еще придет. Идемте. — Он поднялся на ноги, откинул тяжелую занавеску, прикрывавшую вход в исповедальню с его стороны, и вышел из кабинки. Девушка последовала за ним. — Мне нужно навести кое-какие справки. — Он поднял широкую, похожую на лопату, руку и помахал длинными пальцами, упреждая вопрос, который прочел в глазах Дженнифер. — Ничего не бойтесь. Я буду осторожен и осмотрителен. Отдыхайте. Здесь вы в такой же безопасности, как у себя дома. А возможно, и в неизмеримо большей, если ваши подозрения окажутся правдой.