– Угрозы-шмугрозы… Мы всего лишь мирные, гы, купцы, усе что полагается, готовы оплатить честь по совести.

– Да-да, конечно…

– Вы тока скажите – сколько?

– Р-разумеется…

Звенело серебро, несомненно – Щек облизал враз пересохшие губы. В мешочке явно не меньше дюжины монет, а, скорее, больше. Даже не дукарии… даже войты или тинги…

Главное – увести капитана подальше от этой сумасшедшей. А там уж Мурена как-нибудь сумеет растолковать, за что и сколько именно следует платить новоприбывшим в славный Марейн.

– Разумеется, – повторил чиновник. – У вас, конечно же, есть все необходимые бумаги, хинк капитан? Судовые документы, декларация на груз…

– Тю! – удивился Мэттон. – А я думал, хватит одной бумаги, главной. Той, где Его Величество благословляет, значит, на каперский промысел. Дабы, значит, клятых ортодоксов без пощады и жалости… ну и все такое прочее.

– Вне всякого сомнения, хинк капитан, этот документ является наиглавнейшим из возможных, – не отрывая взгляд от мешочка с монетами, поспешно кивнул Щек. – Однако, как вы, несомненно, понимаете, здесь, на суше, дела ведутся немного иначе, чем в открытом море. Например…

– Ну вот чего! – неожиданно перебил его пират. – Разговор у нас, как я соображаю, выходит не короткий, стоять же под голым солнцем лично мне са-авсем неохота. Так что…

– Я как раз собирался обратить на это ваше внимание, хинк капитан, – соврал Спиллеринг, – и пригласить вас к моему столу… вон там, в начале причала, под пальмовым навесом. Разговор и в самом деле будет не очень краток, но зато, уверяю, это решит любые ваши проблемы по части необходимых бумаг.

– Ну эта… – капитан Мэттон оглянулся на корабль, будучи – как на миг почудилось Щеку – в легком замешательстве. – Ладно. Шарриэль, остаешься за старшего. И… – пират, тяжело вздохнув, снял шляпу и старательно вытер шею и лоб куском когда-то белой материи, больше похожим на половину простыни, нежели на платок, – я возьму с собой юнгу, а он пусть прихватит бутылку нашего трофея.

– Ясно, капитан!

– Трофея, – заинтересованно переспросил чиновник. – Вы захва… то есть, я хотел сказать, хинк капитан, приобрели корабль с иторенским вином? Это и есть ваш груз?

– В точку, приятель! Полный трюм зеленой и розовой кислятины. На мой вкус слабовато, но промочить глотку в жаркий денек сгодится. Правда, – оскалился Мэттон, – теперь к нему добавилось еще кое-что. Вернее, кое-кто, гы-гы. Две дюжины здоровых парней, самое то для плантаций.

– К сожалению, цены на рабов у нас в последнее время несколько упали.

– Да плевать, – капитан махнул рукой, – мне-то они достались, считай, за бесценок. Главное, сплавить их поскорее, потому как моим ребятишкам не терпится… юнга! – развернувшись к кораблю, взревел Мэттон, – куда ты провалился, крысеныш?! Ждешь, пока я сдохну от жажды?!

– Уже лечу, уже тут, капитан!

Сбежавший по сходням парнишка с виду отличался от своих марейнских погодков разве что большей чумазостью. Впрочем, Спиллеринг удостоил этого выходца из Нижних миров или камбуза лишь мимолетного взгляда – куда большую часть внимания чиновника привлекла бутыль в руках у мальчишки. Прозрачное стекло, пузатая, горлышко характерной формы… нет, этого просто не может быть!

– Вот, капитан.

Щек сглотнул. Он с трудом верил своим глазам, но, похоже, происходящее все же было реальностью. И вид пиратского капитана, который жадно присосался к бутылке кантабрийского вина – предварительно прополоскав им рот и сплюнув добрых три-четыре глотка драгоценной жидкости на причал – вовсе не был ужасным сном гурмана. Скорее речь шла о кошмаре наяву.

– Э-э-э… вы позволите, хинк капитан…

– А? Что, тож в глотке полный отлив? На, глотни.

Это действительно было розовое кантабрийское. Мурена безошибочно узнал вкус, едва жидкость коснулась языка, хотя и пробовал этот напиток полубогов лишь два раза в жизни – цена его была слишком заоблачна, чтобы скупой чиновник мог даже помыслить о подобном транжирстве.

– И в самом, – Щек закашлялся, делая вид, что поперхнулся – а по правде просто не желая выпускать бутыль из рук, – деле кисловато.

– Во-во, – поддакнул капитан, рывком выдирая емкость из пальцев чиновника, – глотку промочить в жару еще так-сяк, но против старого доброго рома, буль-буль-буль, не катит.

Опустошенная бутылка сверкнула на солнце и шлепнулась в воду, едва не задев при этом крупную черную чайку. Спиллеринг отвернулся – глядеть, как, лениво покачиваясь на волнах, от него уплывают верных три сана, было слишком тяжелым испытанием для нервов чиновника.

– Так о чем бишь я, – нахмурился Мэттон. – Ах, да. Проблема с этими клятыми иторенами в том, что мы не можем просто загнать их в трюм и оставить без присмотра. Они ж, гы, что не выпьют, то переколотят. Сплавить бы их куда-нибудь поскорее…

– Ужасно не хочется вас огорчать, хинк капитан, но боюсь, до выполнения ряда формальностей, пленных…

Мурена замолчал и, прищурившись, взглянул на серую громаду форта. В отличие от хозяина городского эргастерия, старший хорунжий Тарк – это чиновнику было известно совершенно точно – далеко не всегда отличался щепетильностью… например, по части наличия у будущих постояльцев тюрьмы надлежащих документов. Тем паче, что появление в военной тюрьме пленных иторенов уж как-нибудь можно будет объяснить – в том весьма маловероятном случае, если кому-то эти объяснения потребуется давать.

А еще Спиллеринг ничуть не менее точно знал, что старший хорунжий Тарк является большим поклонником работ иторенских виноделов.

– Впрочем, – задумчиво произнес Мурена, – кажется, я нашел решение вашей проблемы, хинк Мэттон.

* * *

– Да – а-а, – гримаса, появившаяся на лице коменданта, наводила на мысль скорее о приступе удушья, нежели о наслаждении, – это и в самом деле оно!

– Хинк старший хорунжий, разве прежде я хоть однажды…

– Прежде ты не рассказывал мне столь невероятных баек! – рявкнул комендант.

– Но я…

– Молчать, ворона!

Тарк начал вновь наполнять бокал, но, долив примерно до середины, вдруг резко отставил бутылку в сторону – то ли в приступе скупости, то ли побоявшись расплескать ценный напиток дрожащей рукой.

– Итак, повтори, чего нужно этому пиратскому отродью?

– Оставить в вашей замечательной тюрьме…

– У меня форт!

– Прошу прощения, на гауптвахте вашего замечательного форта две дюжины пленных иторенов!

– И дает по бутылке за голову.

– Верно, а также продает вам два бочонка со скидкой, то есть, – наклонившись к коменданту, Мурена перешел на шепот, – по цене, которую, хинк старший хорунжий, язык не поворачивается назвать иначе как дармовой.