— Стасе девятнадцать лет, — мягко возразил Ник. — Намерения самые серьёзные, именно поэтому я попросил вас быть дома, чтобы озвучить их сразу и всем. Так случилось, — он говорил почему-то Вилене, а не отцу, — что мы с Настей стали близки на Алтае. Руки и сердца вашей дочери просить не стану, Стася уже ответила мне согласием, тем не менее, в известность поставить считаю необходимым.

— Вот как… — Вилена недовольно поджала губы. — Когда же свадьба? — Настя распахнула глаза от тона жены отца.

— Это мы ещё не обсуждали, — спокойно произнёс Ник. — Уверен, в ближайшее время.

— Я правильно понимаю, обстоятельства не терпят отлагательств?

— Правильно, — Ник кивнул и едва заметно улыбнулся.

— Что происходит? — Александр переводил взгляд с жены на гостя, иногда скользил по Насте и снова недоумённо смотрел на жену.

— А происходит, Саша, то, что Настя беременна, и Никодим Игнатьевич приехал сообщить, что вскоре женится на ней.

— Это правда? — папа уставился на Настю, будто видел впервые, хватая ртом воздух как рыба, выброшенная на сушу.

Настя молча кивнула.

— Я говорила тебе, Саша, Алтай боком выйдет, — Вилена подскочила, нервно поправляя причёску. — Девочке готовиться к поступлению надо, учиться, в жизнь идти, а не с пелёнками сидеть! Ты хотя бы представляешь, какой это ад — быть матерью-одиночкой?! Рассчитывать только и только на себя, учиться, работать, спать по два-три часа в сутки, каждый раз врать ребёнку, что папа занят, папа уехал, папа в командировке, в Антарктиде, в космосе?! Настя — домашний ребёнок, ты не должен был позволять Владу везти её с собой, не должен был отпускать!

— Позвольте… — Ник хотел было что-то сказать, и тут его перебила Вилена:

— Никодим Игнатьевич, вы взрослый человек, состоявшийся мужчина, неужели вы сами верите в то, что ваши отношения продержатся хотя бы год?!

— Верю.

— Почему нет, Виленочка? — Александр так и не вытащил шею из плеч, суетливо ёжась. — Дим — порядочный человек, прекрасный специалист, я помню его отца, чудесная, чудесная семья!

— Ой, хватит жопу лизать! — Вилена откинула скомканную салфетку и заплакала. — Настя, Настя… как же так, девочка? — она убито смотрела на Настю, та не знала, куда ей деться от сочувствующего взгляда.

— Вилена! — Александр подскочил, безумно вращая глазами. — Но Стёпочка!..

— Степан — мой сын, если он виноват — ответит! Неужели тебя совсем не волнует, что твоя дочь искалечит себе жизнь?!

— Сделает аборт, раз ребёнок такая проблема! — по-женски, вернее по-бабски, взвизгнул папа.

— Конечно, что ты ещё можешь сказать! — взвилась Вилена, сжала зубы, явно горя желанием продолжить скандал.

Настя сидела, ни жива, ни мертва. Никогда в жизни она не видела и не слышала, чтобы Вилена ругалась с отцом. Конфликты были, как и в любой семье, но никогда сор не выносился из спальни. В свете всего, что узнала, услышала в последнее время Настя, роман Вилены с женатым Александром Веселовым выглядел в другом свете, нежели привыкла думать Настя. Вилена родила Степана в неполные двадцать и до семнадцати лет растила сына одна, одновременно строя карьеру, работая, не покладая рук.

— Стасенька, — прошептал Ник на ухо Насте. — Собери вещи, которые тебе понадобятся в ближайшее время, — он подтолкнул девушку, очевидно желая выпроводить из-за стола, подальше от конфликта. — На следующей неделе мы ещё раз приедем.

Настя и сама была рада выскочить из комнаты и навсегда из этого дома. В тишине своей комнаты она пришла в себя и стала перебирать гардероб, укладывая в большой чемодан всё, что может понадобиться, включая симпатичные кружевные вещички и яркие носки, купленные Ником.

— Я поговорю с отцом, — на прощание сказал Ник Вилене, крепко пожав руку.

С Александром Веселовым он простился суше, игнорируя бегающий взгляд и заискивающую улыбку.

В машине Настю начало трясти, заторможенное состояние постепенно отпускало, и паника, вперемешку с острым стыдом, накатывала волнами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ник, внимательно рассматривая Настю, видя наверняка больше, чем она могла предположить.

— Всё нормально, — девушка отвернулась к окну, чувствуя, как краснеет.

— А честно?

— А честно — я хочу хот-дог с заправки и плакать, — Настя посмотрела на мужчину.

— Иди сюда, — Ник притянул Настю, та два раза всхлипнула, почувствовала горячие слёзы на щеках, в носу защипало, но тёплые, совсем немного шершавые руки, прижимавшие к мужскому телу и гладившие по плечам, на удивление быстро успокоили.

— Я люблю тебя, — прошептала Настя.

— Я тоже, — Ник улыбнулся.

Через полчаса Настя ела хот-дог, а на заднем сидении лежал огромный букет гортензий, перевязанных синей лентой. О том, что на завтра назначена встреча с семьёй Ника, девушка решила пока не думать, как и о том, что Ник провёл в комнате с отцом и Виленой не меньше часа.

Настя проснулась раньше Ника, немного расстроилась из-за этого, очень уж нравился способ, которым будил её мужчина, но сама проявить инициативу не рискнула. Нику необходимо выспаться, завтра он уйдёт на работу, вернётся только послезавтра.

Девушка проскользнула в ванную, потом потопталась на кухне, придумывая, чем же ей заниматься, пока Ник будет на работе, а позже, на цыпочках отправилась обратно в спальню, где рядом с Ником растянулся на подушке Серенький.

Мелькнуло отражение в высоком зеркале коридора, Настя испугалась в первый момент, а потом замерла, разглядывая себя. Длинные волосы распущены, маечка с тонкими бретельками, лифчик она дома не носила, хлопковые шорты в розовую клетку, мятые со сна. Она прикусила губу и медленно подошла к зеркалу, приспустила и без того низко сидящие шорты, покрутилась. Скосив глаза в сторону двери спальни, находившейся почти напротив зеркала, приподняла майку выше груди, ещё раз покрутилась. Надо же, она совсем не похожа не беременную. Ничуть не вырос живот, совсем немного увеличилась грудь и стала более чувствительной. Она никак не изменилась ни снаружи, ни внутри. Настя прислушалась к себе, нет, ничего особенного она не ощущала.

Скоро всё изменится, и если внутренние изменения девушка едва ли могла представить, то внешние — очень живо. Не пройдёт и пары месяцев, максимум — три, как начнёт расти живот, грудь, бёдра. Ещё через некоторое время Настя превратится в необъятное нечто, а потом… после родов, о которых она не думала из чувства самосохранения, растечётся как желе, покроется растяжками, целлюлитом, обрастёт лишним весом и больше никогда не станет такой, какой она видела себя сейчас в зеркало.

А ведь она и жизни не видела, ничего не видела! Даже сексом не успела насладиться вдоволь, так и не надела откровенный комплект белья, который купила перед встречей с Ником, скоро тот будет безвозвратно мал. Хотелось плакать, реветь в голос от отчаяния, топать ногами. Все её ровесницы будут учиться, встречаться с парнями, строить карьеру, а она превратится в растёкшуюся матрону ещё до того, как успеет до конца понять, как это — быть женщиной, желанной и единственной.