Кто в областной прокуратуре с бандюками сотрудничает, кто конкретно руководил Артуром Ашотовичем, Парфеновым и Подосеновым — неизвестно. Не сами же по себе они беспредельничали? В этом случае давно бы их за хобот ухватили. Подержать их за вымя и предметно пообщаться не получится — никто из прокурорских нам разрешения на общение с ними в СИЗО не даст. Причем даже без всякой задней мысли. Не все же в прокуратуре с гнильцой. Основная масса — добросовестные сотрудники. Примером тому могут служить те же Марков с Сорокиным. А не дадут разрешения по одной простой причине: наше процессуальное положение не позволит — свидетели. Так что встретиться с ними получится только на суде, до которого они могут и не дожить.

Размышляя таким образом, незаметно дошел до солидного здания областной прокуратуры. Не знаю, аура у этого сооружения такая, что ли? В голове как будто щелкнул какой-то переключатель. Чего это мы, собственно, надеемся только на себя? Нам пообщаться с бывшими прокурорскими следаками не дадут. Но ведь есть же люди, которым это вменено в обязанность, которые просто не могут не изучать свой спецконтингент, находящийся в камерах следственного изолятора! Оперативники СИЗО, с которыми давным-давно налажен личный контакт. А уж как к ним подкатить, чтобы сильно не светить свой интерес, нужно будет посовещаться с Русланом.

Перейдя улицу Комсомольскую, обратил внимание на идущую метрах в пятидесяти впереди меня в попутном направлении одинокую стройную женскую фигурку. Не боится одна ходить в такую пору? Какая нужда ее заставила выйти на улицу в это время? И откуда она идет? Занятый своими мыслями, не заметил, когда она появилась передо мной. Общественный транспорт-то уже не ходит. Припозднилась из гостей? Что, и проводить некому? Вот и двенадцать уже стукнуло. Как по мановению руки почти вырубилось уличное освещение, остались только фонари, горящие через два на третий. Светофоры переключились на мигающий желтый сигнал.

В этот самый момент метрах в десяти позади женской фигуры откуда-то из подворотни вынырнул парень в типичном наркоманском одеянии: темная одежда, на голову натянут капюшон надетой под куртку толстовки, на ногах кроссовки темного цвета, руки в карманах. Быстрым бесшумным шагом он направился следом за девушкой. Очень скоро догнав, резким движением сорвал с ее плеча дамскую сумочку и бросился бежать с добычей, зажатой под мышкой, вдоль по улице. Тишину разорвал женский крик:

— Помогите! Стой!

Девушка попыталась догнать нарика, как я уже успел его окрестить. Но куда ей на высоченных каблуках-то? Ну уж нет, гаденыш! У меня на глазах на девушек нападать нехорошо! Еще батя в свое время говаривал: «Какой же ты мужчина, если на твоих глазах обижают женщину, а ты спокойно проходишь мимо?» Резко ускорившись, быстро обогнал женщину, сразу же безнадежно от нас отставшую, кинувшись следом за ее обидчиком.

Хрен от меня уйдешь, здоровье не то! Спорт — сила, наркота — могила! Здесь и скрыться-то тебе, сволочь, некуда. Имеются проходные дворы, но до них еще добраться нужно, что в данном случае проблематично. Да и местность эту знаю не хуже тебя: я же здесь вырос! Приблизительно через полтора квартала грабитель, мельком оглянувшись на бегу, понял, что от незапланированного преследователя в виде меня не уйти. Но удача ему пока сопутствует. Как раз на противоположной стороне улицы показались деревянные постройки барачного типа, в которых довольно легко затеряться. Пришлось еще ускориться. Стука каблуков за спиной уже не слыхать. Вот будет номер, если догоню злыдня, а возвращать сумку будет некому!

Парень довольно резво перебежал дорогу и рванул вглубь барачного массива, я, естественно, туда же. Поворачиваю вслед за ним за угол, а тот встал, как вкопанный, сунул руку в карман и тут же вынул ее обратно. Щелкнуло едва видимое в темноте лезвие выкидного ножа.

— Ты, ботаник, вали отсюда! Попишу! — тяжело дыша, произнес он, крест-накрест размахивая перед собой едва отблескивающим лезвием.

Интересно, где он ботаника увидал? Меня, что ли, за него принял? Да-а! Так меня пока еще никто не называл. Ладно, спишем на темноту.

— Бросай перо, сумку и можешь валить, пока ноги не выдернул.

— Ну, падла, ты сам нарвался!

С этими словами незадачливый грабитель, очертя голову, бросился на меня. Ну кто же так ножом-то бьет, придурок? В первом классе научили? Блок… Пропускаю вооруженную руку мимо себя… Захват… Резкий рывок… С ясно слышимым треском хрустнула кость, нож отлетел в сторону, упав, как краем глаза успел заметить, в заросли крапивы. В такие же, расположенные рядом, прокрутив «мельницу» и заорав от резкой боли, мордой воткнулся и наркоман. Вот и все! Готов клиент, спекся! И что с тобой сейчас прикажешь делать?

Настучать по башке, дабы отбить охоту в дальнейшем промышлять грабежом, забрать сумку, и хай себе катится на все четыре стороны? Не пойдет! Руку-то я ему точно сломал. Заявится в травмпункт, скажет: «Избил неизвестный». И приплыл Георгий Александрович, если найдут. Не пойдет! Попасть в камеру из-за собственной лени как-то без желания. Вот подарочек-то будет Подосену и иже с ним! Придется тащить в родной райотдел, а для этого клиента лучше связать, чтобы повторно за ним бегать не пришлось.

Завел руки нарка за спину, не обращая внимания на его жалобные вопли. В женевских конвенциях про грабителей ни слова нет, так что на гуманное отношение к себе можешь не рассчитывать, не военнопленный. И вообще, я контуженный, поэтому хруста сломанной кости не расслышал — туговат на ухо. И хрен кто докажет обратное! Наручников с собой, естественно, нет. Придется подручными средствами, а точнее — набрючными. Недолго думая, выдернул из штанов задержанного ремень, свернул, как положено. Ему он точно долго будет без надобности. Даже нормального кожаного ремешка купить не можешь! Изделие из кожзаменителя не выдержало неделикатного с ним обращения — лопнуло в момент затягивания скользящей петли. Только сплюнул с досады. Придется своим, качественным, воспользоваться. Благо брюки и без него держатся. А клиент продолжает орать, словно его режут.

Только стянул руки грабителю, как во двор, озарив его синими сполохами проблескового маяка, влетела автомашина, осветив нас фарами. Судя по звуку, УАЗик. Тут же распахнулись дверцы, раздался крик женщины:

— Это они!

Спину практически в тот же момент обожгло известное в народе под именем «демократизатор» резиновое изделие ПР-73. Подскочивший ко мне сотрудник милиции замахнулся еще раз.

— Блин! Петро! — обернувшись, крикнул я, разглядев в напавшем на меня прапорщика из отдела вневедомственной охраны. — Еще раз, твою мать, ударишь — зубов точно не досчитаешься. Помог бы лучше, чем резиновой шашкой махать.

— Жора, ты? — тут же ответил он, придержав руку. — Извини, со спины не узнал. Ты-то как тут оказался? Нам из дежурки грабеж передали.

— Забирайте своего жулика! Мало того, что за вас работать приходится, так еще и ни за что ни про что по хребтине получил! Группу вызывай — вон там его нож лежит. Расписать меня решил, Пикассо недоделанный.

Как-то они очень быстро среагировали. Обычно ждать замаешься. Рядом находились, что ли? Наверно, девчонка, видя, что грабителя не догнать, позвонила в милицию. Да и что бы она с ним сделала, даже если бы догнала? Получила по голове — и вся недолга. И тут внезапно понял: она же, скорее всего, меня за сообщника приняла. За нариком-то я молча бежал. Чего зря воздух сотрясать?