Она покачала головой, потрясенная.

– Пиа, меня еще вот что беспокоит. Вчера, когда они меня раздели… – Ком подкатил к горлу, словно я вновь пережила это унижение. – Они фотографировали. Они видели шестой шрам и располагают доказательством.

Пиа сосредоточилась, быстро обдумывая ситуацию.

– Но они перепугались, после этого они оставили меня в покое, так что, наверное, сообразят промолчать, но рано или поздно все выйдет на свет. Наташа проговорится несомненно, ей хоть заплати, она не сумеет сохранить секрет.

– Но видеосъемки у них нет, – сказала Пиа. – Нам нужна съемка. И как можно скорее обнародовать эту историю. – Она встала и вновь принялась расхаживать. – Опередить их, пока они не проболтались. Пока судья Креван не прослышал и не постарался замести следы, впрочем, он, наверное, уже и сейчас этим озабочен. – Она огляделась, как будто боясь, не подслушивают ли нас. – Сегодня я узнала, что деятельность Кревана будет расследоваться. Пока это внутреннее расследование, – почти шепотом сказала она. – Твой приговор, история Ангелины Тиндер, Джимми Чайлда, доктора Блейк – люди начинают недоумевать.

– Кто это – доктор Блейк? – Имя мне уже знакомо: дедушка упомянул его во время процесса, сказал, что мне нужно поговорить с доктором Блейк и с кем-то еще.

– Доктор Блейк – врач, которая поставила неверный диагноз его жене, – ответила Пиа. – Твой дед заговорил со мной на суде, посоветовал поднять ее дело, а я оборвала его, подумала: сумасшедший старик. Но после знакомства с тобой я все же проверила. Доктор Блейк не распознала вовремя рак у Энни, жены Кревана. И как раз перед судом над Джимми Чайлдом Креван вынес ей приговор. Ее заклеймили вовсе не за это, а за личный проступок, как и Ангелину Тиндер, то есть с виду это не имело никого отношения к смерти Энни. И я тоже не видела связи, пока твой дед не подсказал.

Мой замечательный дедушка, подумала я с гордостью. Он стоял за меня, а я, как все, считала, что уж очень он преувеличивает. Но если он прав насчет доктора Блейк – в чем еще он прав?

– Креван превратил Трибунал в свое орудие, – подытожила я.

– Видимо, он долго планировал расправу с доктором Блейк. А когда все получилось как задумано, это придало ему решимости для суда над Ангелиной и для оправдания Джимми Чайлда. И это ему тоже сошло с рук, но люди начали задавать вопросы.

– Трибунал над Трибуналом? – прищурилась я.

Она слабо улыбнулась в ответ:

– Что-то в этом роде. Частное расследование публичной деятельности.

– Заранее могу предсказать результат. Трибунал обнаружит, что Трибунал всегда действовал уместно и правильно. Та-дам! Расследование закончено.

– Расследуется деятельность только судьи Кревана. Члены правительства обеспокоены: он превысил свои полномочия. Ведь изначально Трибунал был создан как временное учреждение для исправление пороков, но он рос слишком быстро и приобрел огромную власть, правительство не успевало его контролировать. Теперь уже стираются границы между законами и правилами Трибунала, и государство хочет вернуть себе свои прерогативы.

– И такие люди, как Эниа Слипвелл…

– Вот именно. Это она добилась, чтобы была создана комиссия для частного пересмотра некоторых дел.

– Частного, – повторила я. – Умеют же заметать следы эти совестливые и рациональные люди.

– Не все так храбры, как ты.

В ее голосе, к моему удивлению, не было сарказма.

– Знаешь, – продолжала она, садясь, – в интернете появилась новая журналистка. Очень быстро набирает популярность.

– Ревнуете?

– Чуть-чуть, – улыбнулась Пиа. – Она – твоя поклонница.

Это меня удивило.

– Как ее зовут?

Она протянула мне свой планшет.

– Лайза Лайф.

Я фыркнула.

– Она на твоей стороне. Работает на новом сайте новостей X–IT. Каждый день миллионы читателей.

Пиа отыскала в планшете статью, показала мне. Заголовок: «БУДЬ Я ГЕРОИНЕЙ, СТАРИК ОСТАЛСЯ БЫ ЖИВ. Я НИЧЕГО НЕ СМОГЛА СДЕЛАТЬ». Ниже – трогательная картинка: я сижу у могилы Клейтона Берна, зажигая свечу, подпись: «Я помогла старику сесть». Я и не знала, что за мной в тот день кто-то сумел проследить. Могла бы вести себя поосторожнее, раз уж сумела удрать из школы и отправиться на поиски стражей и мистера Берри.

Дальше было о том, как мой поступок в автобусе превратил проблему Заклейменных в проблему прав человека. Смерть Клейтона Берна – первый зафиксированный случай смерти Заклейменного в результате общего невмешательства. Люди следовали правилам, но эти правила повлекли смерть человека. Процитированы слова Эниа Слипвелл: «Я не могу одобрить поступок Селестины Норт, но ее действия и ее слова поднимают серьезный и важный вопрос, на который властям следует ответить. Раз нам приходится ставить под вопрос правило, запрещающее помогать Заклейменным, значит, настала пора пересмотреть всю систему».

Я присмотрелась к фотографии Эниа и узнала в ней ту женщину с короткой стрижкой, которая кивала мне каждый день из толпы, оравшей и швырявшей в меня чем попало на пути через двор суда в замке Хайленд.

– А это Лайза Лайф опубликовала сегодня. – Пиа предъявила мне еще одну статью. «Логика и сострадание: идеальная пара. Мы нашли идеального вождя?»

На этой фотографии я, с виду сильная и решительная, стою перед судом. Не помню, чтобы я чувствовала себя так, как выглядела на этой фотографии. Такой девушке – нет, взрослой женщине – я бы и сама доверилась. Сильная, убедительная. Судя по ее лицу, точно знает, что делает. Как, однако, обманчива бывает внешность.

Пиа доставала из папки и бросала мне на колени газетные вырезки так быстро, что я не успевала читать – только выхвачу заголовок и фотографию, и уже на колени мне ложится следующая статья. Она разложила их на журнальном столике. Огромное количество. Мои фотографии, бесконечные рассуждения обо мне и мои высказывания – они мне знакомы, но я не узнаю за ними себя.

– Это все написала Лайза Лайф? – Я смущена, даже покраснела. Такая беззаветная поддержка!

– Нет, тут и многие другие. Я постаралась собрать столько позитивных статей, сколько успела. Но их гораздо больше, Селестина.

Поверить не могу: люди, которых я никогда не видела, так хорошо обо мне думают. Видели бы они меня в том сарае – на коленях перед Логаном, рыдающую, умоляющую, готовую отречься от всего…

Пиа попыталась рассеять мою мрачность:

– Ты понимаешь, что происходит? Понимаешь, каким влиянием ты обладаешь – а ты и не догадывалась!

Я горько рассмеялась, почувствовала, как смех болью отдается в ребрах, мучительно пульсирует в голове. Вчера я думала, что сумею отомстить Кревану, а сегодня весь день лежу, свернувшись комочком, и плачу от бессилия. Я проиграла.

– Власть? Влияние? Четверо одноклассников измывались надо мной, а полиции и школе и дела нет. Никто не поможет. Двое самых близких, самых любимых предали. Я даже выходить из дому не смею после одиннадцати вечера. Какое уж тут влияние, Пиа?