Но это все было потом. А сперва сэр Анчифа Мелифаро доставил нас прямехонько в Речной Порт столицы Соединенного Королевства, как будто был самым обычным капитаном торгового флота, а не пиратом, объявленным в розыск во всех морских и доброй половине сухопутных держав Мира. Разве что пришли мы туда глубокой ночью и пришвартовались у самого дальнего причала, откуда без опытного проводника, пожалуй, быстро не выберешься. Но мой нос благополучно вывел нас к амобилеру, за рычагом которого сидел сэр Мелифаро, заблаговременно вызванный старшим братом для освобождения захваченных в Цакайсысе пленников, каковыми мы все являлись с точки зрения закона, пока находились на борту гостеприимного «Фило».

А дальше все было совсем просто. И очень хорошо. За исключением моего разговора с начальством – тоже хорошего, но определенно непростого.

Я на самом деле всю дорогу думал, рассказывать сэру Джуффину о своих приключениях на Темной Стороне Вэс Уэс Мэса или промолчать. Потому что, конечно, очень хотелось выложить ему все, и пусть объясняет, что это было. Уж шеф-то наверняка сразу поймет, что я натворил, вывернув наизнанку шапку Датчуха Вахурмаха, и каких последствий теперь надо ждать. Но сэр Джуффин сам однажды сказал, что лучше бы нам обоим воздержаться от разговоров о Темной Стороне. Потому что такие беседы, как он сам выразился, «не прибавят сэру Максу здоровья». Я не понимал, как это может быть связано, да и сам сэр Джуффин, похоже, не особо верил своим опасениям, но в некоторых случаях лучше перестраховаться… Или все-таки нет?

Вот и гадай, как быть.

Однако мои мучения прекратились, как только я толкнул калитку и вошел в сад.

– Эй, – из беседки раздался голос сэра Джуффина, – я тут.

Ничего себе сюрприз.

– Иди сюда, – сказал он. – Твои все равно уже спят. Или еще? Хороший вопрос. Думаю, зависит от того, какое событие ближе к настоящему моменту – засыпание или пробуждение. Вечер или утро? Кстати, всегда было интересно, в какой момент ночь начинает считаться утром. Через три часа после полуночи? Четыре? Или все-таки пять? Нет ответа.

– Наоборот, – улыбнулся я. – Ответов слишком много. Самая разумная версия, по-моему, у астрологов старой школы: утро начинается на рассвете, и точка. Но с ними почему-то никто не согласен. Сэр Клема Кубицис, основоположник новой школы астрологии, предлагает вообще забыть о солнце и ориентироваться исключительно на время захода луны – представляете, как это может запутать дело? А знаменитый хоттийский математик Тухта Бурбун утверждает, будто утро начинается сразу после полуночи. И ужас даже не в том, что старик определенно спятил, а в том, что его идея снискала сторонников не только в Старом Хоттийском Университете, где вся профессура почитает Тухту, как арварохцы своего Мертвого Бога, но и среди наших молодых ученых. Боюсь, договориться по этому вопросу люди не смогут никогда.

– Как страшно жить, – содрогнулся шеф. – Будь добр, постарайся пореже рассказывать мне о нравах научного мира, пощади ранимую душу невежественного старика.

– А почему вы меня тут встречаете? – спросил я. – Что-нибудь случилось?

– Ничего такого, о чем тебе было бы неприятно услышать. Просто я понял, что давненько не сидел в засаде, а твой сад – отличное место для разминки. Кстати, скажи спасибо, что я не повторил любимый трюк твоего сына и не свалился тебе на голову с ближайшего дерева. Хотя соблазн был велик.

– Но вы же могли просто сказать, чтобы я срочно мчался в Дом у Моста. И я бы приехал как миленький, работа есть работа.

– А у меня к тебе не служебный разговор. А личный. Долго думал, как бы его обставить, и решил, что лучше всего зайти к тебе в гости. В этой беседке мы можем разговаривать более-менее на равных. Я, конечно, по-прежнему старше и опытней, но хотя бы не начальник. Зато ты тут – хозяин территории. Более близкой к равновесию позиции нам не достичь.

«Я – Нумминорих Кута, нюхач из Ехо», – привычно подумал я. И почувствовал себя несколько более уверенно. Потому что вообще-то наш разговор постепенно начинал походить на сон – все еще относительно связный, но уже приправленный изрядной порцией бредовых искажений смысла.

– Эй, не так все страшно, – рассмеялся сэр Джуффин. – Я тебе не снюсь. И с ума пока не сошел, если ты об этом подумал. Просто хочу поговорить о твоей прогулке по Темной Стороне Тубурских гор. Несколько дней честно придумывал обстоятельства, в которых наш разговор будет как можно меньше похож на беседу учителя с учеником, и понял, что твоя беседка – наилучший вариант.

– Ох, – с облегчением выдохнул я. – Мне бы и в голову не пришло, что место встречи так много значит… Но как вы узнали? На таком расстоянии?!

– Ты и сам мог заметить, что на Темной Стороне расстояния не имеют столь принципиального значения, – отмахнулся он. – Мне кажется, они существуют там лишь потому, что мы не способны вообразить пространство, в котором вовсе нет расстояний… Возможно, со временем ты настолько освоишься на Темной Стороне, что станешь замечать чужое присутствие. Или так и не станешь – если тебе будет все равно, кто еще там шляется. Но сейчас это не важно.

«А ведь точно, – подумал я, вспомнив, как обстояли мои дела на Темной Стороне. – Если захочешь знать, кто из твоих знакомых тоже тут сейчас гуляет, так сразу и узнаешь, а если не задаваться специально таким вопросом, то и ответа не получишь».

Но говорить все это не стал, только восхищенно кивнул. Все-таки это совершенно невероятное ощущение – понимать с полуслова сэра Джуффина Халли, да еще когда он рассуждает о всяких непостижимых вещах. Никогда, наверное, к этому не привыкну.

– Буду краток: я видел, что ты сделал с шапкой Датчуха Вахурмаха, – сказал шеф. И, прочитав в моих глазах вопрос, рассмеялся: – Да, я слежу за тобой на Темной Стороне. А как ты думал? Учить я тебя не могу и помогать без крайней нужды не стану. Но от удовольствия подглядывать ни за что не откажусь. Очень уж интересно.

– Ну так это здорово, – улыбнулся я. – В смысле что вы видели. И наверное, знаете, что именно я сделал с шапкой? Потому что я сам так и не понял. Только почувствовал, что это было правильно. Но с чьей точки зрения правильно? Для кого? И самое главное, как это отразится на нашей жизни? То есть не на нашей с вами, а на жизни жителей Вэс Уэс Мэса и других тубурцев, которые несколько раз в год разыгрывают право уснуть в этой шапке. Что им теперь будет сниться? Куда они попадут? Вот о чем я беспокоюсь.

– Поздно беспокоиться. Что сделано, то сделано. И оно не могло не быть сделано – вот о чем тебе следует знать. Чувство ответственности за свои поступки – прекрасная штука. Но при этом надо ясно понимать, где проходит граница между нашей волей и повиновением силе, которая желает проявиться через нас. Впрочем, могу тебя успокоить, сэр Нумминорих, причем раз и навсегда. Ты никогда не натворишь настоящих бед. Таково уж твое устройство. Тебе мама в детстве сказки рассказывала?

От такого вопроса я окончательно растерялся. При чем тут сказки? Но кивнул.

– Моя мне тоже. О мудрых странствующих принцах, ужасных демонах-людоедах, говорящих животных и добрых колдунах. Когда я вырос, понял, что и мудрых принцев, и демонов разных пород, и говорящих животных в жизни полным-полно, а вот добрых колдунов не бывает. Человек, посвятивший себя магии, должен быть не добр и не зол, как не добр и не зол наш Мир. И при этом чуток, переменчив и пластичен, как сама жизнь. То есть в идеале колдун должен быть всяким – одновременно. Не уверен, что объясняю достаточно внятно, но, поскольку ты, хвала Магистрам, не мой ученик, я в кои-то веки не обязан быть правильно понятым.