— Да нет никакого дела. Извини. Хотел знать твои планы.

— Вот, — сказал я. — Теперь знаешь. А твои планы узнать можно?

Круклис усмехнулся:

— Это становится любимой темой. Эх ты, гоминида…

В чем-то я остался подростком. Терпеть не могу высокомерной снисходительности. Считал и считаю, что боги тоже должны быть интеллигентными. Хорошие манеры никому не вредили. Ни на том, ни на этом свете.

— Тому есть причины, герр фон Циммерман. Я не хочу, да и не смогу заставить тебя что-то сделать, но вот думать буду то, что захочу.

— Что ж, позиция достойная. Но с моей стороны попросту нечестно рассказывать тебе все.

— Секреты?

— Вынужденные. Серж, дорогой, да живи ты без всего этого! Живи, пока можно, пока не надоело. Много мудрости — много печали, знаешь ли. Давно сказано.

— Давно. Но не слишком ли ты меня оберегаешь?

— Не слишком. То, что я знаю, тебя иссушит. Преждевременно. И не надо видеть во мне троянского коня. Те, кто старше нас, в такой кавалерии просто не нуждаются. При их возможностях коварство не имеет смысла, настолько их возможности велики.

— В самом деле?

— А подумай сам. От Кроноса они меня спасли так же легко, как мы спасаем мотылька от пламени свечи. Вспомни наши инсайты. Это ведь кое-что значит, не так ли?

Я был вынужден кивнуть.

— Да и тебе есть за что сказать спасибо тем, кто старше нас. Пусть ты еще и не вполне понимаешь за что, но ведь чувствуешь, не так ли?

— Есть такое.

Мне показалось, что говорил он искренно. Проверить я не мог, оставалось поверить. В то, что не везу лошадь.

Фотонный двигатель начал «забирать» тягу на скорости пятьдесят семь с половиной километров в секунду. Правда, сначала довольно слабо. Но час за часом ионизирующие лучи находили все новую пищу. В прожорливую воронку двигательной системы попадало все больше материи. Встречные частицы аннигилировали с антипротонами. За кормовыми отражателями разгоралось зарево, ускорение росло.

К моменту выхода из серного облака корабль пролетал уже больше трехсот километров в секунду, — вполне достаточно, чтобы устойчиво набирать ход и в разреженной межзвездной среде, стартовые расчеты были верными.

После новой серии вычислений я провел коррекцию траектории. «Туарег» покинул орбиту Феликситура, мы легли, наконец, на генеральный курс, сэкономив время с энергией, и… больше делать было нечего.

Перед пастью массозаборника встали сорок восемь геолет пути. При релятивистской скорости для нас они неизбежно сожмутся в тридцать девять, но и этого хватало с избытком. Всплыл тоскливый вопрос досуга. Каюты на «Туареге» маленькие, бассейн крошечный, возможности для серьезной научной работы нет. От подробных рассказов о своих приключениях Круклис продолжал уклоняться. По этой причине долгие беседы двух мужей у камина казались маловероятными. Играть с учеником сверхцивилизации в какие-либо игры бессмысленно — постоянно выигрывает, чародей, даже в кости. Джекил и тот от него пострадал. Всеми же прочими развлечениями я уже был сыт. Оставалось одно: отправиться в спячку.

Круклис решил последовать моему примеру.

— Тебе-то спать зачем? — спросил я.

— Спать мне нужно затем, чтобы не будить подозрений. А то прилетим на Землю, и тут выяснится, что странная гоминида Круклис без малого полвека промучился бессонницей. Кстати, не такой уж я и монстр. Тоже скучаю без общества.

— Мгм. И ничто человеческое тебе не чуждо?

— Нет, кое-что чуждо. Глупость, например.

— Сарказму не поубавилось.

— Но тебе я рад, Сержик.

— Да-а… Если так, жуткое это местечко — Кронос.

— Нет, не жуткое. Одинокое. Я думал, что меньше нуждаюсь в человечестве.

— Наверное, это пройдет?

— Вот тогда, Серж, и наступит жуть. Представь себе, что может чувствовать питекантроп в нашей компании. То же самое — и я. В той компании.

— Разница так велика?

— Огромна.

— Оставайся жить с человечеством. Кто тебя неволит?

— Уже не могу. Этого и боялась Лаура…

Тут он запнулся.

— Ладно, пора впадать в спячку. Я тебе надоел?

— Отчего, Парамон? Мальчонка ты тоже смышленый Тут еще Сумитомо…

— Что — Сумитомо?

— Да он за тебя ходатайствовал. Боялся, что обижу.

Круклис рассмеялся:

— Да? Весьма трогательно с его стороны.

— Тоже приятная гоминида?

— Весьма и весьма.

— Хочешь можжевеловой?

— На посошок?

— На посошок.

— А давай.

— Наливаю, чудовище.

Круклис ушел улыбаясь. Вероятно, ни о чем не волновался. Меня же кое-что беспокоило. В частности, то, довезет ли нас Джекил туда, куда пообещал. Тоже ведь мальчонка не промах. А я отношусь к очень недоверчивым простакам. Поэтому перед залеганием в анабиоз произнес помилованному софусу замечательную речь о перспективах братского союза людей и роботов. После того, как каждый отработает свою барщину. Как те, так и другие, отметил я, подслащая пилюлю.

— Спите спокойно, сэр, — сказал софус со скукой.

Меня передернуло. Опять двусмысленности, сомнительный юмор. Надо ж было так выразиться! Три слова подряд на букву «с». Да я еще добавил на сон грядущий.

Зуммер пищал так, что мертвого разбудит. А я был только сонный, так что проснулся быстро. Но проснулся в чем-то вроде гробика. Правда, комфортабельного. Перед лицом даже экран светился.

С этого экрана на меня смотрел усатый пират с банданой на голове.

— А где серьга? — поинтересовался я.

— Да вот. — Он показал ухо.

Там висел золотой полумесяц.

— Соответствует, — кивнул я. — Как вас зовут?

— Меня зовут Роджер.

— По фамилии Мери? — усмехнулся я.

— Нет. Всего лишь Раскл.

— Разбойник то есть?

— Таков точный перевод со староанглийского, сэр.

— И чем занимаетесь, Роджер?

— Да так, фрегатом командую.

— Подходяще. Название?

Разбойник официальным тоном доложил:

— «Зенгер», сэр. Патрульный фрегат Объединенного Космофлота Солнца.

— Вот как… Слушайте, так мы что, уже прилетели?

Раскл кивнул.

— Имеем честь эскортировать спасательный звездолет «Туарег» в пределах Солнечной системы. Поздравляю с благополучным возвращением!