Дварф, который оружейную знал лучше, чем себя самого, решил схитрить — притащил деревянный, из тех, что ученикам дают. Я рассердилась. С таким хорошо стойки и приемы отрабатывать, начерно движения заучивать. Но мне-то это зачем? Мне нужно почувствовать в ладони вес настоящего оружия. С ним по-другому работать надо, нежели с деревянным. Наши споры с Нери затягивались почти до рассвета, но дварф, дрожа от ужаса, наотрез отказывался стащить клинок. Даже на время.

— Все, что угодно, госпожа Улла. Но не меч. Хотите — щит принесу?

— Мне меч нужен. И нож. Или шаманки боишься?

— Нет, она ни при чем. Вы же меня от неё защитите?

— Так в чем дело?

— Я за оружием смотреть должен, оберегать его. А если передам меч чужаку, клинок обидится. И кто знает, что тогда произойдет?

Легенды об особых, божественных или демонических мечах я не раз слышала, братец до них большой охотник был. Вот и приходилось няне на ночь о героях по сотому разу пересказывать. Нет, чтобы о принцессах или королевнах, как я просила… Позже, уже став Хозяйкой в Замке, я один такой клинок даже видела. Когда присягу королю приносила. Он специально велел принести родовой меч из сокровищницы. Надеялся, что так надежнее будет. Эх, государь, клятвы не тем крепки, на чем клянутся, а теми, кто клянется. Я из рода Орвов, а наш девиз — "Долг!". И пообещай я верно служить, да хоть на гнилушке — не отступлюсь от своих слов.

Клятву сдержать мне помешали. Правда, временно. Вернусь, продолжу служение стране и государю. К счастью, ничего ужасного за это время в Ассалии не случилось. Войны стороной обошли, трон под правителем твердо стоит… А еще найду безумца, который поперек дороги встал, да узнаю, зачем ему меня устранять понадобилось. И что с того, что его уже и в живых скорее всего нет? Я все-же Хозяйка Замка-на-Скале, и многое могу. Думаю, даже призрака к ответу призвать. Или духа. Во что он там перевоплотился…

— Так значит, не принесешь?

— Нет, госпожа. Не принесу. Сколько повторять можно?

— Ну, ладно, ступай себе.

Метель тут же засыпала следы дварфа. Сам с локоть, а ноги огромные, как у взрослого мужчины. Я сгребла в горсть пушистый снег с поленницы, смяла в руке в твердый комок. Он приятно захрустел под пальцами, захолодил губы и растаял на языке безвкусной водой. Меч достать не удалось, но теперь я знаю, кто из дварфов восстановит мне силы. А сейчас пора возвращаться. Скоро утро, разлеживаться не дадут. Надо хоть часок поспать.

Вылезла из-за поленницы, огляделась — никого нет? Терять такой удобный закуток не хочется. И от ветра закроет, и от чужих глаз. Вроде, пусто. Теперь скорее в дом, поближе к еще теплому очагу, чтобы высохли мокрые от растаявших снежинок волосы.

* * *

Но оказалось, что во дворе я не одна. В середине, там, где пространство открыто снегу и ветру, кружился в боевом танце Магни. Почему ночью? И один, взяв себе в соперники вьюгу? Двигался, не видя и не слыша ничего вокруг, и тяжелый меч в его руках порхал, как бабочка в ясный день, легко и беззаботно. Но это на первый взгляд. Сколько сил и труда отдано за эту кажущуюся свободу?

Зато, кажется, теперь я разглядела то, что давно знали все девушки вокруг. И осаждали наперебой, желая запрыгнуть в постель викинга. Рабыни — в надежде забеременеть и получить свободу, а с ней и почет, как мать сына Магни. Девушки из знатных семей мечтая о замужестве, ведь юный ярл слыл завидным женихом. У него уже был собственный корабль и меч, омытый славой. А усадьбу и рабов он с их помощью добудет. Вот, кстати, еще один из обычаев северян, который я никак понять не могла. Наследство они делили между дочерьми. Сыновьям доставался только меч и, если семья богатая, корабль. Все остальное мужчина должен получить сам. На службу ли нанимаясь, торгуя ли. Но лучше всего, конечно, в славном бою, заплатив за добычу цену крови.

— Ты чего тут? — Магни, оказывается, закончил тренировку и теперь стоял, пристально глядя на меня. — Подсматриваешь?

— Нет. До ветру вышла.

— И залюбовалась? Ведь давно стоишь, — он протянул руку и смахнул с моих волос снежинки.

Надо ответить. А то и вправду решит, что я тут ради него.

— Замерзла?

Вот и решение. В одной льняной рубашке, разгоряченный тренировкой…

— Я? Нет, не успела. А вот вам лучше скорее в дом зайти — простудитесь.

Кажется, мое беспокойство его развеселило. Он еще раз стряхнул с моих волос снег и улыбнулся:

— Беспокоишься?

— Да. Если хозяин заболеет, что случится со мной?

Даже не солгала. С Магни связана надежда на возвращение. Хотя и Короса нельзя сбрасывать со счетов. Только бы Сиду провести. Хозяйка усадьбы мне в соперницах не нужна.

— Ничего с тобой не случится.

Да, как же. Обычай сжигать вместе с хозяевами рабов мне уже известен. Сколько времени пройдет до полного возрождения, и сколько, пока откопаюсь? Может, не стоит на Магни рассчитывать? Ярл человек рискованный. Глядишь, погибнет прежде, чем я улизнуть успею. Да, пожалуй, так и сделаю. Только подумать, кого в союзники взять. На дварфов надежда плохая.

Но встречаться с ними теперь пришлось еще осторожнее, особенно в метель. Магни взял за правило упражняться с мечом почти каждую ночь. А у меня вошло в привычку наблюдать. Только зная мужчину, можно получить над ним власть, а Магни оставался загадкой. Я безуспешно пыталась разобраться, какие женщины ему нравятся — он относился одинаково ровно и к высоким, и к низким, к худым и к полным. И никого не привечал. Это было странно. У мужчины должна быть женщина, жена или рабыня, без разницы.

Я ему тоже стала безразлична. Словно выкупил — и потерял интерес. Хорошо это или плохо, я не решила. А вот к Сиде присмотрелась получше.

Хозяйка была женщиной властной. В отсутствии мужа и старшего сына крепко держала усадьбу. И даже те воины, которые по какой-то причине оставались на берегу, не смели ей перечить. И вовсе не из-за того, что она — жена конунга.

Сама же Сида выслушивала всех, но поступала по-своему. И единственной, кто мог повлиять на её решение, была шаманка. Лангливе хозяйка верила слепо. Настолько, что даже младшего сына отправила воспитываться в дом, который та посоветовала. Да, у северян мальчики не росли в родительском доме. Года в четыре их отправляли в усадьбу какого-нибудь известного воина, и тот растил ребенка, как собственного сына. Мальчик, которого я видела в день приезда, просто гостил у матери. Он уехал уже через два дня, едва закончился приветственный пир. И даже, когда Магни вернулся, не приехал его навестить — говорили, воспитатель мальчика был суров, и не поощрял визиты домой. Считал, что они размягчают сердце. А у того, кому водить корабли по морю, вести за собой дружину, оно должно быть тверже камня.

И все же, в чем причина этих ночных упражнений? До того, как снег укутал землю, подобного рвения за Магни не наблюдалось. Ветер мог сколько угодно гонять листья, у ярла это не вызывало интереса. Он довольствовался дневными тренировками со своим хирдом, или с каким-нибудь воином из хирда отца. Что же случилось? Неужели дело именно во вьюге?