Они сидели в конторе склада близ железнодорожных путей. Сюда приходили поставки для империи Оуни, и здесь же осуществлялось их распределение. Оуни объявил это место своим штабом на время проведения сегодняшней операции. Многочисленные Грамли, выглядевшие в своих комбинезонах именно так, как подобает плохим парням, собравшимся кого-то убить, толкались вокруг.

— Ну и что же это такое, Папаша?

— Это, сэр, прямо сказать, будет «максим». Как говорится, чертова метелка. Он у нас еще с Первой мировой войны Немцы им, небось, здорово почудесили. Жрет пули, ленту за лентой, и знай себе долбит. Мы им никогда не пользовались. Мой отец, Флетчер, получил его в сделке с одним мексиканским парнем, который приехал в Хот-Спрингс в девятнадцатом году, чтобы прикупить несколько женщин и отправить их в Тихуану. На белых девчонок их там потянуло. Думал, что его генералиссимус на этом сильно разбогатеет. Короче, заполучили мы «максим», принадлежавший этому джентльмену, зато он не раздобыл ни одной белой девочки. Так ему и не удалось продать белых девочек мексиканцам.

Пулемет «максим»! Что ж, они действительно были неплохо вооружены.

— Мы поставим его на втором этаже, — объяснил Папаша. — Когда их парни заявятся и постучат в дверь, мы позволим им войти и подняться по лестнице. А там их встретит Натан, мальчик моего кузена Лемма, с «максимом». Натан — самый крутой из всех Грамли. Он отбыл пятнадцать лет из пожизненного срока и научился в тюрьме о-оченно интересным вещам. Натан лучший мокрушник из всех Грамли. Как-то раз он подстрелил клоуна. Никто так и не знает почему. Я его однажды спросил. Он ничего не сказал. Я так мыслю, что он просто не любит клоунов, и все тут. Он из тех Грамли, что из Мерфрисборо, а тамошние Грамли знают, что почем.

— А я-то думал, что самые крутые Грамли живут в округе Йелл.

— Йеллские Грамли круты, это само собой. Но если взять крутого от природы Грамли и как следует промять его в парочке-другой неприятных заведений, то получится такое, от чего кровь в жилах сама по себе свернется. Если бы мистер Беккер знал, что его ожидает, он бы заранее уложил свои чемоданы.

— Просто позор, что он не приедет вместе с ними. Мы слышали, что он всегда появляется позже.

— На этот раз он не появится позже. Не будет никакого позже! — вдруг вызверился Папаша. — Будет только море крови на полу и тишина.

— Охотно верю, — проронил Оуни, глядя на всплески черного безумия, пляшущие в блестящих глазах старика.

— Мистер Мэддокс, — сказал Флем Грамли, явившийся с какого-то задания. — Мы только что узнали. Мой кузен Ньют услышал из телефонной коробки на углу Хобсона и Третьей. Они собираются сегодня вечером наехать на «Мэри-Джейн».

— "Мэри-Джейн"? — переспросил Оуни, так как название было ему незнакомо.

— Это в Ниггертауне.

— Ох и горячо будет в Ниггертауне нынче вечером, — объявил Папаша. — О-о-о-йе-е-е, как же там будет горячо!

* * *

Наступило время ожидания. Эрл подумал, что это походит на ночь перед высадкой, когда большие транспорты держали курс на острова и можно было отчетливо слышать непрерывный гром морских орудий, но в трюме парни валялись в своих гамаках: все оружие проверено, все клинки смазаны, все боеприпасы уложены, вся техника исправна и готова, и они теперь просто лежат, большинство курит, а некоторые пишут письма. Всегда находилось несколько мальчишек помоложе, которых прошибал понос от страха, и их с барабанным грохотом несло в гальюнах, но для большинства парней это было лишь время для того, чтобы спокойно ждать и просить Бога присмотреть за ними, а не заключать, подобно Микки Руни, пари на завтрашние скачки.

В насосном корпусе медленно гудели моторы, и этот звук был почти неотличим от негромкого и чуть дребезжащего звука корабельных машин, влекущих тебя куда-то вперед, к тому неведомому, что там ждет. День клонился к вечеру. Все парни уже оделись и собрались. Оружие было прочищено и заряжено, магазины полны, портативные рации проверены, бронежилеты тщательно вычищены и выстроены в ряд.

Участники облавы побрились, оделись и отлично выглядели в своих костюмах. Они сидели на кроватях, курили, спокойно разговаривали. Кто-то читал газету, а еще кто-то — какой-то роман.

Эрл подошел к Френчи, который стоял в одиночестве перед зеркалом, пытаясь идеально завязать галстук. Судя по невероятной энергии, которую мальчишка вкладывал в процесс, это была попытка сосредоточиться на каком-нибудь пустяке, наподобие доведения штыка до бритвенной остроты или чего-то еще в этом роде. Когда бывает нужно, дети всегда находят, чем занять свои умы перед серьезным делом.

— Ну что, Шорт? Все в порядке?

Шорт вскинул на него немного испуганный взгляд.

— А?

— Ты в порядке?

— В полном. Все хорошо, мистер Эрл.

— Ты расстроен?

— Расстроен?

— Тем, что прикончил тех двух парней. Когда в первый раз проливаешь чью-то кровь, это может сильно напугать человека. Такое случилось со мной в Никарагуа в тридцать втором. Чтобы привыкнуть к этому, потребовалось некоторое время.

— Ах, вы об этом? — с заметным облегчением ответил Шорт. — О тех парнях? Нет. Знаете, о чем я думал? Пожалуй, было бы лучше, если бы у меня взял интервью журнал «Лайф». Я слышал, что они приехали сюда. А может быть, «Пост». Или даже «Лук». В общем, не так важно, кто из них. Я и мистер Беккер. Он герой — защитник закона, я герой-полицейский. Мы в одной команде, он и я. Я думаю, это было бы куда лучше. Вы же понимаете: публика получила бы человека, который по-настоящему достоин восхищения и уважения. Меня.

Эрл с силой стиснул зубы.

* * *

В 8.20 Эрл остановился перед греческой кофейней, взял гамбургер и чашку кофе и стал читать газеты. Больше всего говорилось о джейхокерах и о том, кого они убьют в следующий раз. Будет ли наконец предъявлено обвинение или же Беккер контролирует большое жюри, что дает его погромщикам карт-бланш на то, чтобы грабить и убивать всех, кого они захотят? Кто такие эти джейхокеры? Почему они ни разу не предстали перед прессой и не сделали никакого заявления? Почему получается так, что добрые граждане Хот-Спрингса не знают, кто они такие, и не получают объяснений насчет того, как эти громилы работают?

Покончив с едой, Эрл вернулся в машину и начал медленный окольный путь через Малверн, мимо отеля «Пифий-ский» и «Мэри-Джейн», а затем на всякий случай проехал еще несколько кварталов вперед.

Возле «Мэри-Джейн» он не увидел ровным счетом ничего: никакого волнения или излишнего скопления народа. Это было обычное заведение, объединявшее пивную и публичный дом с несколькими игровыми автоматами в баре, — таких мест в Хот-Спрингсе было не меньше сотни. При взгляде на заведение вовсе не возникало предчувствия того, что нынешний вечер будет хоть как-то отличаться от любого другого: несколько девочек со скучающим видом сидели перед окнами второго этажа, но на улицах было еще недостаточно многолюдно для того, чтобы они начали зазывать клиентов. На первом этаже тоже было совсем немного посетителей, хотя позже обстановка, конечно же, должна была измениться. Белые мужчины не заходили в Ниггертаун, чтобы попробовать тамошних «шоколадок», пока не напивались как следует и не становились достаточно храбрыми. Черные мужчины, вероятно, все еще трудились на своих местах, вычищая туалеты в больших гостиницах, или запихивая грязные полотенца в большие стиральные машины в подсобных помещениях водолечебниц, или загружая мусор.