Мелисанда чуть не потеряла равновесие, ей пришлось уцепиться в луку седла, чтобы не упасть. Она поспешила вновь затеряться в задних рядах кортежа.

И после этого у Одо еще хватает смелости утверждать, что она должна стать счастливой в этом браке. Хотя, скорее всего, старик вовсе и не думает об этом. Ведь Конара когда-то избрал ей в мужья отец Мелисанды; Конар доблестно отомстил за его смерть. И Одо, естественно, ни на секунду не сомневался, что выйти замуж за Конара — долг как дочери и наследницы графа Мэнона. И слишком хорошо понимает, что такое долг, чтобы нарушить его, чтобы предать интересы рода и местных феодалов.

— Леди Мелисанда!

Она обернулась и увидела, что к ней обращается Бишоп ле Клерк, самый авторитетный священнослужитель их графства. Именно он был выбран для того, чтобы освятить ее бракосочетание с Конаром в пышном соборе города Руана.

Увы! В сей миг, когда сердце ее замирало от отчаянья ей только и оставалось, что искать утешения у Бога. Правда, Мелисанда никогда не считала себя ревностной христианкой, особенно в последние годы, когда Господь, казалось, отвратил от нее свой лик. Ведь после смерти отца ей пришлось перенести такие испытания, что она усомнилась в Его покровительстве.

Однако сейчас она вежливо улыбнулась, придерживая Героя и позволила Бишопу догнать ее. Великолепной седой шевелюрой и добрым морщинистым лицом он чем-то напоминал ей старого Рагвальда. Глаза его светились глубокой мудростью, но в то же время ему не был чужд и простой житейский юмор, несколько неожиданный для священника с такой серьезной репутацией.

— Сударыня, чувствуете ли вы себя полностью готовой к предстоящей перемене в вашей жизни?

— Я чувствую себя превосходно, — попыталась отшутиться она.

— Что ж, поблагодарим за это Всевышнего, — так же весело отвечал он, но глаза его оставались серьезными. — Но, дорогая миледи, я ведь спросил совсем про другое: готовы ли вы к предстоящему браку?

Она невольно потупила взгляд, не зная, что ответить.

— Любите ли вы своего супруга?

Она в замешательстве глянула на него, и тут же снова потупила взор. Губы священника раздвинулись в ласковой улыбке.

— Дитя мое, если это так, вы можете считать себя любимицей фортуны. Если же и он отвечает вам тем же чувством, можете считать, что на вас снизошла Божья Благодать.

— Я уверена, что моя свадьба полностью отвечает интересам графа Одо, — невпопад пробормотала она.

— О, да, на свете нет человека, который пекся о благополучии нашей земли и ее жителей больше, чем старина Одо. В этом с ним мог соперничать лишь ваш батюшка. Итак… — он пожал плечами. — Брак, подобный вашему, большая редкость, и он действительно заключается на небесах, перед лицом Господа нашего. Возможно, вам, миледи, необходимо еще раз обдумать обеты, которые вы произнесете перед Ним в церкви. Во время путешествия вы, сударыня, можете оставаться по вечерам среди моей свиты, чтобы без помех предаваться молитвам.

Мелисанда не сразу поняла, какие возможности содержатся в предложении отца Бишопа. Ведь их неповоротливый кортеж будет ползти до Руана не один день, и на протяжении этой поездки она сможет проводить ночи в полном одиночестве! Не хватит же духу у Конара идти против церкви, к которой он относится с таким почтением.

Мелисанда еле сдержалась, чтобы не расплыться в радостной улыбке. Скромно опустив очи долу, она церемонно прошептала:

— Возможно, серьезные размышления на божественные темы станут для меня неоценимой поддержкой в эти трудные дни.

— Решайте сами, Мелисанда. И если надумаете, дайте мне знать.

В этот вечер процессия остановилась в небольшом монастыре — единственном месте в округе, способном принять столь многочисленных постояльцев. Те, кто поместился внутри, раскинули шатры вокруг монастырских стен, и здесь смогли расположиться и рыцари, и жены, и их свита. В течение дня Мелисанда почти видела Конара — он по-прежнему ехал в голове корте в компании Бренны и Рагвальда.

Чаще Бренны, чем Рагвальда.

Даже возле монастырских ворот, окруженный монахами, выбежавшими навстречу знатным гостям, он все не расставался с Бренной. Мелисанда встретилась с ним лишь за столом. Быстро покончив с едой, он взял ее руку и сказал:

— Идем же. Нам предложили занять самые роскошные апартаменты в этом богоугодном заведении.

Она прикусила губу, отдернула руку и, наконец, отважилась взглянуть ему прямо в глаза.

— Я не могу быть с тобой в эту ночь, — заявила она.

— Что?!

— Бишоп ле Клерк полагает, что мне необходимо как следует помолиться, ведь нам предстоит столь важный шаг!

— Но ведь мы уже не первый год женаты… — склонился к самому ее уху, так что она одна могла слышать его слова. — Признайся, ведь ты сама решила предаться молитвам, Мелисанда?

— Да. И ты должен подчиниться…

— Ну уж нет, сударыня! Я вовсе не должен подчиняться! И тебе прекрасно это известно. Я один вправе решать, где и как я проведу ночь, и никто не смеет мне в этом препятствовать!

Он наклонился еще ниже. Его хриплый шепот обжигал ей ухо.

— Однако может статься, что нам обоим необходимо всерьез подумать над создавшейся ситуацией. Что ж наслаждайся своим вожделенным одиночеством! А я буду надеяться, что во сне сподоблюсь увидеть женщину, которая не будет столь жестока и не станет превращать в кровавое побоище каждую брачную ночь!

Он неожиданно отпустил ее, и она, к своему удивлению, обнаружила, что ноги не держат ее: колени подогнулись, и она безвольно опустилась на грубую скамью.

Придя в себя, Мелисанда поспешила удалиться в тесную убогую монашескую келью, столь галантно предложенную ей Бишопом.

Она даже попыталась молиться в эту ночь.

Но как назло, из головы улетучились все молитвы, которые она когда-то знала. Всю ночь она пролежала без сна, орошая слезами жесткую подушку и гадая, где провел эту ночь Конар.

Если бы Мелисанде сказали, что она упрямая и заносчивая, она ни за что бы не поверила этому. И все же именно родовая спесь и упрямое нежелание хоть в чем-то уступить Конару заставляли ее сохранять напряженными их отношения.

По дороге к Руану они еще три раза останавливались на ночлег, и все три ночи она провела в келье, правда, страдая от одиночества и просыпаясь по утрам со страшной головной болью. При этом всякий раз она отыскивала Бишопа ле Клерка и на протяжении нескольких часов старательно убеждала его в том, что провела предыдущую ночь в усердных молитвах. Больше всего времени она проводила в обществе верной Мари, а иногда даже пыталась наладить отношения с неподкупной мадам Женевьевой, хотя всякий раз быстро начинала тяготиться ее занудным ханжеством и старалась поскорее найти приличный повод для бегства.

Невольно она продолжала следить за Конаром, который подолгу находился в обществе Бренны; эта женщина, пережившая вместе с Конаром столь многое, наверняка знала его гораздо лучше, чем она, Мелисанда.