– Если рот держать закрытым, то голова будет цела. Кто не поступает так, тот слабоумный! Напиши только два слова, – ответил он Ольге и с места пустил коня в галоп.

Балаклава, Крым

Слейтер открыл глаза. Он лежал на походной койке. Над ним трепетало белое полотнище большой палатки. Слейтер приподнял голову и увидел, что раны на его груди уже были перевязаны чистым бинтом, белье на нем тоже было переменено. Сбоку от него, на соседней койке, безучастно лежал какой-то матрос.

1

Балаклава, Крым

По пристани Балаклавы быстро шла молодая женщина. Ее тонкую талию подчеркивал черный редингот, соломенная дорожная шляпа прикрывала высоко заколотые светлые волосы. В одной руке она держала небольшой саквояж, а в другой – изящную трость, которой иногда помогала себе при ходьбе.

Из-за канатных бухт и бочек, громоздившихся за ее спиной, выбрели два моряка с «Таифа». Оба они были в том состоянии, когда алкоголь превращается внутри человека в стекло и уже не мешает ему жить и двигаться. Оба они уцелели в штольнях, сопровождали Ньюкомба в его кавказской экспедиции, а сейчас слонялись по берегу и пропивали последние деньги.

– Как тебе эта корма, Джимми? Если пушечное вооружение у нее тоже на высоте, то это та еще штучка! – проговорил один из них.

– Эдди, в этих делах я крепко стою за клюз поýже!

– Говорю тебе, – это шлюха, из тех новеньких, что прибыли на днях!

– Мы на мели, нам ее не купить.

– Брось ты! Мы сейчас выбьем из нее скидку на опт. Эй, красотка, табань левой! – заорал он в спину девушке, но она только слегка ускорила шаг.

Эдди и Джимми бросились за ней в погоню и скоро нагнали.

– Эй, это мы тебе! Сколько ты берешь? Да не беги так, курочка! – проговорил Эдди и положил ладонь на плечо девушки.

Кэтрин резко развернулась и ударом трости сбила руку Эдди, едва не сломав ее. Но это было только начало расправы. Кэтрин тут же сделала выпад. Кончик трости ударил Эдди в солнечное сплетение. Тот как сноп опрокинулся на спину и только тогда взвыл от боли. Джимми едва успел открыть рот от удивления.

Трехгранный кончик лезвия шпаги, которую мгновенно выхватила из трости Кэтрин, уперся в переносицу Эдди. Джимми сделал было шаг вперед, но девушка повернула к нему голову, и тот сразу осадил назад.

– Не дергайся, Джимми, – поддержал его решение Эдди.

– Я сейчас думаю о том, какой глаз вам оставить, левый или правый? Вы будете выбирать? – спросила Кэтрин.

По переносице Эдди уже стекала тонкая струйка крови.

– Лучше бы оба, мэм! – ответил он.

К ним подошел носильщик, дюжий пехотинец с чемоданом Кэтрин на плече. Он резко остановился и с удивлением носорога уткнулся взглядом в лезвие шпаги.

Жало стальной осы останавливалось то над одним зрачком Эдди, то над другим.

– Хорошо. Если я оставлю оба, то это вам поможет в следующий раз отличить леди от шлюхи? – спросила Кэтрин.

– Примите мои извинения, миледи! – прохрипел Эдди.

Кэтрин убрала шпагу от его лица и вложила ее в ножны.

Эдди подниматься не торопился. Теперь он держался за руку, то крепко зажмуривался, то открывал глаза, как бы проверяя, сдержала ли свое обещание Кэтрин.

– А вас где носит? – спросила она носильщика так, что он сделал от страха шаг назад и едва не сбил с ног Джимми, который прятался теперь у него за спиной.

Портулан был прижат к столу револьвером. Ньюкомб с воспаленными глазами уже несколько часов сидел над этой старинной генуэзской картой. Румбы перекрещивались и расплывались в его глазах. Ему казалось, что каждый из них уводил его от цели. Обстановка в палатке Ньюкомба была самая простая: раскладной стол, солдатская походная койка, вещи на стенах, там же короткая абордажная сабля и морской английский карабин.

Ньюкомб взялся за циркуль, немного подумал, и вдруг в его глазах молнией вспыхнула долгожданная догадка. Он взял угол от румба, прочерченного им через Балаклаву, затем пересек его циркулем. Точка выпала прямо за Севастополем, где-то в горах. Ньюкомб вскочил, испустил страстный торжествующий вопль и забегал по палатке.

– Проклятый итальяшка! Ты думал меня провести? Ничего у тебя не вышло! – выкрикнул он, потрясая обеими руками. – А я-то, осел, не взял поправку!

– Можно войти? – донесся снаружи женский голос.

Ньюкомб прислушался, подошел к столу и взял в руки револьвер.

– Так можно или нет? – нетерпеливо спросила Кэтрин, стоя у входа в палатку.

Не дожидаясь ответа, она отбросила полотнище и вошла. В лицо ей взглянуло дуло револьвера.

– Генри! – тихо сказала девушка и поставила на землю саквояж.

Ньюкомб опустил пистолет и стал всматриваться в лицо Кэтрин. Ей казалось, что он не узнавал ее. Она слегка пошатнулась. Сознание словно вернулось к Ньюкомбу, он бросился к девушке и подхватил ее на руки.

– Я здесь, Кэтрин! – с неожиданной для него нежностью сказал Ньюкомб.

– Генри, что с тобой? – спросила Кэтрин, обнимая его.

Но Ньюкомб уже снова смотрел в сторону, на свой портулан.

– Кэтрин, я нашел! Но как же ты?..

– Я приехала к тебе, Генри, чтобы разделить твою судьбу, какой бы она ни была!

Севастополь, Крым

Через пламя свечи просвечивало пятно среза на бумаге. Там было написано слово «полдень».

Кухаренко опустил записку, посмотрел на Билю и сказал:

– А было «полночь»! Это же надо! Кто-то подчистил буквы и под мою руку написал!

– Остальное как вышло?

– Это я кругом виноват. Втерся тут ко мне один хитрый выкрест, он голубков и подменял. А проход тот, говоришь, завален?

– Завален.

– Про стилет этот какую думку имеешь?

– Пока Плакиду в том подземелье не увидел, думал, что совсем ничего там нет.

– А сейчас как?

– В той башне еще карты были на стене. С румбами. Думаю, клад там был. Не знаю, есть ли теперь. Да что эти деньги! Ракеты у меня из памяти не идут! Вот где клад!

Балаклава, Крым

Сестра милосердия подвела руку под спину Слейтера и осторожно приподняла его, чтобы сменить повязку.

Когда она закончила с этим и собралась опустить его, он вдруг вцепился ей в плечо и зашептал:

– Послушайте, мне угрожает опасность. Я очень богат и непременно должен уехать отсюда.

Сестра, благообразная пожилая дама, аккуратно уложила его обратно на койку.

– Вы еще очень слабы, – резко сказала она. – Вы бредите. Здесь с вами ничего не случится.