При этом, размышляя над тем, каким маршрутом Святослав бежал от убийц, Татищев делает интересную оговорку относительно судьбы еще одного сына Крестителя Руси – Всеволода. «Выше в разделении детей Владимировых, написано: Всеволоду определил Владимир, почему Святославу из древлян чрез сей град надлежало ехать; но здесь и после Всеволода не упоминает, из того уже явно, что Всеволод прежде отца умер или вместе со Святославом убит».

Если это так, то получается, что Святополк извел всех своих родичей в ближайших к Киеву регионах. А соответственно все свое внимание он обратил на север, где грозовой тучей нависал Ярослав.

Между тем события в Новгороде приняли неожиданный оборот. Подтвердилась старая истина – если армия долго стоит без дела, в ее рядах начинается разложение. На берегах Волхова эта истина подтвердилась в очередной раз. Наняв варягов для борьбы с отцом, Ярослав так и не пустил их в дело, и теперь скандинавские наемники шарахались по городу, приставая к девкам и задирая прохожих. Чем дольше варяги торчали в Новгороде, тем больше они наглели. Дошло до того, что и замужним женщинам не стало проходу – «и начаша Варязи насилие деяти на мужатых женахъ» (Новгородская I летопись младшего извода). Но господа новгородцы были людьми десятка не робкого, бивали они варягов в хвост и в гриву, а потому и решили вопрос радикально.

Ночью вооруженные до зубов славяне вломились на Поромонин двор и покрошили в капусту квартировавших там наемников.

Новгородский князь в это время находился в селе Ракомо и, когда узнал о случившемся, озверел в буквальном смысле слова. Ярослав в это время однозначно еще не был Мудрым, это похвальное качество придет к нему лишь тогда, когда он набьет себе немало шишек и тумаков, проходя обучение на собственных ошибках. Вот и в этот раз сын Владимира сморозил несусветную глупость – желая отомстить за свое ущемленное самолюбие, а заодно и показать всем в Новгороде, кто здесь хозяин. Громогласно посетовав о загубленных наемниках, князь лицемерно заявил: «Мне уже тех не воскресить» («Повесть временных лет»). И под предлогом, что решил идти с новгородцами на мировую, зазвал к себе не только тех, кто рубил варягов, но множество лучших граждан города – «и собра вои славны тысящу» (Новгородская I летопись младшего извода). Господа новгородцы подвоха не почуяли и всей толпой направились в гости к радушному хозяину. За что и поплатились.

Земляки погибших скандинавов приняли всех пришедших на мечи и затем долго сваливали на заднем дворе в кучи иссеченные тела. Когда слух об этой бойне достиг Новгорода, то многие из зажиточных горожан не стали ждать, когда за ними придут, а плюнули на все и рванули из города. Ярослав жажду мести утолил, потешил свое «я», но на этом дело и кончилось. Ибо в эту же ночь примчался гонец с юга и привез такие вести, от которых князю захотелось волком завыть на луну. Сестра Предслава сообщала старшему брату из Киева: «Отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, а на Глеба послал, берегись его очень» («Повесть временных лет»).

Можно представить, какое было у Ярослава лицо, когда он выслушал гонца. Кровь горожан еще не успела высохнуть во дворе, а князю уже требовалась помощь Новгорода. Ярослав сам себя загнал в ловушку, из которой не было выхода. Крепко задумался князь о своем будущем и так прикидывал и эдак, но выход был только один – возвращаться в город, бить челом Господину Великому Новгороду, каяться в грехах своих великих, посыпая голову пеплом. Наступила расплата за высокоумие и гордыню, жизнь ткнула Ярослава мордой в грязь, показав всю суетность сиюминутных прихотей.

«О милая моя дружина, которую я вчера перебил, а сегодня она оказалась нужна» – так начал свою речь на вече князь. Дальше и слезу пускал, и крыл сам себя на чем свет стоит. А затем вкратце обрисовал политическую ситуацию и попросил у новгородцев помощи: «братье, отець мои Володимиръ умерлъ есть, а Святополкъ княжить в Киеве; хощю на него поити; потягнете по мне». И услышал в ответ: «А мы, княже, по тобе идемъ» (Новгородская I летопись младшего извода).

Можно только удивляться на поведение жителей Новгорода и на их высокие моральные принципы. Их друзей и знакомых накануне порубили по приказу Ярослава, и ничего, уже на следующий день они готовы все забыть и помогать убийце в походе на Киев. Но ничего необычного в этом нет, если учесть, что дело касалось жителей Великого Новгорода. Просто впереди замаячила большая выгода, и ради нее все остальное новгородцы пустили по боку. Это подтверждает тот факт, что как только Ярослав уселся на златом киевском престоле, так сразу же стал исполнять те обещания, которые надавал на вече: «И давъ имъ правду, и уставъ списавъ, тако рекши имъ» (Новгородская I летопись младшего извода). Вот эти самые грамоты Ярослава и станут головной болью для последующих поколений великих князей, поскольку самовольство новгородцев окажется зафиксировано документально. Но свою роль это сыграло, и Новгород дал своему князю войско.

«Повесть временных лет» приводит чудесную цифирь в 40 000 воинов, которые якобы встали под стяги Ярослава. Новгородская I летопись младшего извода дает вполне реальную цифру 1000 варягов и 3000 новгородских бойцов. Это была действительно грозная сила, способная противостоять Киеву. Что же касается Святополка, то, по сообщению «Повести временных лет», он собрал «бесчисленное количество воинов, русских и печенегов». Вполне вероятно, что численный перевес был на стороне киевского князя и именно за счет степняков. Не желая повторять ошибок отца, который доверил войско воеводам и в итоге был осажден в Киеве, Святополк лично возглавил воинство.

Вновь лицом к лицу с оружием в руках сошлись Север и Юг. Противники встретились у Любеча.

Эта битва является в какой-то степени уникальной, ибо противостояние враждующих сторон продолжалось целых три месяца.

Встав по обе стороны Днепра, никто из противников не желал первым начинать переправу, подвергая свои полки серьезному риску. От нечего делать крыли друг друга через реку, причем пример подобной словесной перепалки задавало высокое начальство. Старый воевода Волчий Хвост, служивший еще Владимиру, а ныне сражавшийся за законного князя Святополка, разъезжал на коне вдоль реки и орал во всю глотку: «Что пришли с хромцом этим? Вы ведь плотники. Поставим вас хоромы наши рубить!» («Повесть временных лет»)

Волчий Хвост был личностью легендарной, именно он в свое время нанес поражение радимичам на реке Пищане, после чего и появилась на Руси поговорка: «Радимичи от волчьего хвоста бегают». И вот теперь седой ветеран куражился, высмеивая своих противников. Новгородцы бесились, скрипели зубами от ярости, но поделать ничего не могли – между ними и нахальным воеводой протекал Днепр.

Но пока одни глумились да скалились, другие занимались делом. Новгородская I летопись младшего извода сообщает ценнейшую информацию: все это время Ярослав получал достоверные сведения о том, что творилось во вражеском стане. Причем, что называется, из первых рук: «И бяше Ярославъу мужь воприязнь у Святополка».

Новгородский князь выжидал. Ждал, как хищник в засаде, подходящего момента, когда жертва утратит бдительность и расслабится. Наступили заморозки, реки и озера стало прихватывать ледком, а Ярослав все ждал.