Он поднимается на локтях и нежно целует, говорит шепотом в губы:

— А ты ещё в состоянии до пляжа дойти?

— Конечно, ты мне обещал ещё вино и фрукты, я салат в ресторане не доела, — да, я хочу тебя взбесить, милый.

И у меня прекрасно получается это сделать, потому что он заходит на второй круг, не вытаскивая. Потом мы долго лежим в кровати, и он гладит мне спинку. Это самое лучшее время в жизни. Я не смогу сейчас встать и пойти на пляж, и сексом заниматься тоже больше нет сил, но всё равно говорю:

— Ладно, Ковальский, ты мне обещал, бери вино и тащи меня на пляж.

Его рука замирает у меня на спине, а сам он впивается взглядом в меня. Этот взгляд, типа, что у тебя ещё есть силы куда-то идти? Нет, но есть силы тебя довести.

— Алин, может тебя в душ для начала отнести? — нежно притягивает к себе и утыкается носом мне в висок. — М? — Я отрицательно мотаю головой, улыбаясь во все тридцать два. — А потом спать. Завтра нужно спасать твоих родителей и забирать Илью.

— Нет, я хочу выпить на пляже. За родителей не переживай, их карма настигла, пусть теперь с внуком сидят. Ковальский, что ты так бесишься? Вставай и пойдем.

Он скрипит зубами и матерится, а потом всё-таки выдаёт:

— Нет. Я не потащу свою беременную жену пить вино ночью на пляже.

Ахаха, мой любимый псих.

— Так значит это твоих рук дело! — сужаю глаза и ловлю его взгляд. — Ты же мне обещал, что я сама буду решать когда рожать детей! Ах ты гад!

Я начинаю бить его кулаками, наиграно и не больно, но Тимур всё равно перехватывает мои руки и переворачивает меня на спину.

— Алин, я долго продержался, давай не будем ругаться, — нежно целует в губы. — Что, рыбка всё-таки воняла?

И ржёт. Кажется, скоро у родителей прибавится работы.