— Останови ее! Не дай чертовой девке уйти!

Стречи начала прикидывать: так, между ними где-то футов тридцать, а на ее пути — всего лишь пара столиков. Если она побежит, то до парковки как раз успеет. Теоретически она успеет и забраться в машину. Впрочем, однажды она уже пыталась сбежать. И что из этого вышло? До этого Стречи никогда не приходилось спасаться бегством.

Но стоило ей встретить Клайва…

Она сделала еще шаг назад.

— Держи ее, Линкольн!

Линкольн заключил ее в объятья, и она улыбнулась:

— Взять, песик.

Она медленно побрела к собравшимся. Он неотступно следовал за ней.

Фрэнки сказал:

— Вы — шестерка Клайва — так ведь? Вы ведь вместе это придумали?

Паттерсон хохотнул из своего угла, откуда он все это время наблюдал за представлением:

— Эй, мистер ди Стефано, — вам следует подучиться кумекать побыстрей. Мы говорили об этом пару минут назад.

Фрэнки бросил на него взгляд, способный переломить ножку стола:

— Ты еще здесь? А ну за ним — выясни, куда они побежали.

— Я не имею понятия, куда…

— Так выясни!

Паттерсон презрительно фыркнул, но, поймав взгляд Фрэнки, поправил воротник куртки, поднялся и вышел.

Но Фрэнки уже занимался Делармом:

— Вы — лицо духовное, так что предоставьте все мне.

— Мой гнев не утихнет…

— Ага, здорово. Но это не в вашей компетенции.

— На ней лежит печать греха.

— Ну, а кто из нас без греха? Послушайте, Стречи не собирается не перед кем отчитываться, так что я предлагаю…

— Я не перекладываю…

— Я слышу вас, мистер Деларм. Скажите — вы хотите получить результат или устроить спектакль? Я к тому, что пока мы тут стоим и пытаемся чего-то добиться от нее, может, мы и отводим душу — но толку с этого никакого, верно? С ней нужно говорить с глазу на глаз.

— Это сделаю я.

— А если она не согласится?

— Тогда придется обратиться в высший суд.

— Вы что же — прикончите ее и тем самым приведете на суд Божий?

— Я вызову полицию.

Фрэнки изумился:

— А эти-то тут зачем?

— Она преступила закон.

— Хм. — Это было что-то новенькое, но Фрэнки такая альтернатива не прельщала. — Видите ли, я знаю легавых — стоит им кого заграбастать, то с концами — нипочем не отдадут. А лично я справлюсь за пару часов. Так что вы предпочитаете?

— Простите?

— Вы хоть понимаете, что титул уплыл? Нету. Капут. И вообще я сильно подозреваю, что никакого титула и не было. Так что вернемся к компенсациям. Мы ведь живем в реальном мире, согласны?

— Этот мир погряз в грехе…

— Разумеется, всех денег вам никто не вернет. Хоть это сечете? Клайв прогорел. Даже если мы его поймаем — а мы это сделаем, если вы предоставите все мне, — выяснится, что приличный кусок наших денег уже растрачен. Такова жизнь.

— Это зло…

— Каковы ваши реальные ожидания, мистер Деларм, — половина ваших денег? Вас это устроит?

Фрэнки ловил кайф — еще бы, старая добрая игра в поддавки, но, как бы он ни был увлечен, он не мог не заметить, как перемещаются в сторону двери Линкольн и Стречи.

— Ку-уда это вы?

При этих словах Джереми словно ожил — он рванулся вперед и ухватил Линкольна за руку. Линкольн возмутился:

— Убери от меня руки! Ты что — не видишь, что я скорблю о своей жене?

— Она что — умерла?

— Она сбежала с… со Стречиным. — Линкольн обернулся к Стречи. — Вы замужем за Клайвом или..?

Фрэнки рявкнул:

— Так она замужем за Клайвом?

— Не знаю — у нее спросите.

Стречи пожала плечами — а то она знает.

Фрэнки отрезал:

— Господи Иисусе! — и Деларм аж подпрыгнул.

— Он сбежал с моей женой! — простонал Линкольн. — Я потерял не абы кого!

— Эй! — Теперь Фрэнки ухмылялся — злой, отнюдь не дружеской, ухмылкой. — Чуете? Я вот чую целую кучу слоновьего дерьма. Мы тут все стоим, каждого из нас кинули на сотню тысяч долларов — и в тот момент, когда надо было хватать грязного мошенника, что он делает? Он подкидывает ананас, чтобы нас отвлечь, — увозит жену Линкольна! Дерьмо собачье, одним словом.

— Вы вроде говорили — слоновье, — вмешался Джереми.

— Да пошел ты со своими слонами! Дерьмо — оно и есть дерьмо, — огрызнулся Фрэнки.

Деларм переступил с ноги на ногу:

— Доброго дня вам… джентльмены. — И пошел прочь.

Фрэнки долго смотрел ему в спину.

— Еще об одном не думать. Вот кто мне вообще не понравился!

Линкольн прижался к Стречи и прошептал:

— Мы придумаем, как пережить это.

— Что?

— Наши любимые нас предали. Вас и меня.

И зачем только она это спросила?

Фрэнки покосился на Джереми:

— Вас это никоим образом не касается, так что незачем вам тут ошиваться.

Тот пропустил это мимо ушей и обернулся к Стречи:

— Вам нужен друг?

— На кой хрен ей друг! — возопил Фрэнки. — Вали отсюда!

Джереми два раза подмигнул. Сглотнул. Однако десять лет в частной школе для мальчиков не прошли для Джереми Бэррингтона Дауни даром: сдержанная манера выражаться полузадушенным голосом, столь характерная для представителей высших слоев британского общества, зарождалась в те дни, когда маленькие мальчики, глотая слезы, вынуждены были бороться со старшеклассниками. Им приходилось учиться сдержанности.

Он отчетливо произнес:

— Вам нужна моя помощь, Стречи?

— Вам лучше уйти.

Его лицо мгновенно приняло бесстрастное выражение.

— Позвоните, — сказал он и ушел.

Фрэнки оглянулся на него.

— Хорошо. Стречи, где Клайв?

— И Глория? — проблеял Линкольн.

— Да имел я твою Глорию… впрочем, ты тоже.

Фрэнки прекрасно знал, что это не смешно, тем не менее хрипло рассмеялся, и Стречи увидела свой шанс: с возмущенным видом она повернулась на каблуках и со словами: «Я не собираюсь слушать подобные выражения»! — поспешила прочь.

Но Фрэнки поймал ее на полпути к двери.

— Хорошая попытка, милочка. Но все равно не выйдет.