13 Концепция БЭИ отвергает как недопустимые в этическом и экологическом плане любые формы манипулирования человеческим сознанием (в особенности с помощью приборных и медиативных технологий).

Безусловно, вопрос об энергоинформационном поле и его носителе — физическом вакууме ещё не прояснен до конца. Вернее, здесь делаются только первые шаги. И сам термин «вакуум» следует рассматривать как рабочее понятие (к тому же не самое удачное, коим пользуются, так сказать, по традиции и за неимением лучшего). Среди тех, кто занимается данной проблемой, нет единства и единодушия. Более того, существует ряд диаметрально противоположных и идеологически несовместимых подходов.

Приведу одно из современных истолкований понятия «физический вакуум», принадлежащее доктору физико-математических наук, старшему научному сотруднику Астрокосмического центра Физического института РАН Р. Ф. Полищуку, которое он дал, выступая в одной популярной научно-познавательной телепередаче: «Вакуум исключительно богат, он действительно содержит в себе все… он есть мир. То, что мы видим, все частицы элементарные, все объекты, мы с вами — это суть некие всплески, рябь, как говорится, на поверхности океана, который именуется вакуумом. Из вакуума может потенциально рождаться что угодно. А может и не рождаться. То есть там все содержится потенциально и периодически как бы выплескивается в результате нарушений, флуктуации и так далее. Вот представьте себе поверхность океана. Вы плаваете сверху и думаете, что вы видите только гребешки волн, каких-нибудь дельфинчиков и прочее. А на самом деле там глубина 12 километров, там происходят настоящие процессы, которые все это и выплескивают. Раньше, до XX века, такого понимания не было, то, изучалось сверху, то и считалось предметом физики. Сейчас стало ясно, что это только некая поверхность сущности явлений».

И против этой, и против других аналогичных идей ополчился ряд маститых ученых. В этой связи хочется напомнить один факт из истории Французской академии наук. Двести пятьдесят лет тому назад там была создана комиссия по поводу метеорита, присланного из провинции: посреди бела дня он упал на поле на глазах многочисленных очевидцев. Так вот эта комиссия академиков, которую возглавлял великий химик Лавуазье, объявила: «Камни с неба падать не могут!»

Подобных случаев было немало и в жизни Циолковского. Об одном таком — к сожалению, типичном — рассказал в своих мемуарах А. Л. Чижевский. Речь идет о гениальной технической идее Константина Эдуардовича, опередившей свое время и задушенной консервативно настроенными учеными, так сказать, в колыбели. Сам автор называл открытый им новый принцип передвижения и транспортировки «бесколесным поездом» или «воздухом вместо колес». Впоследствии он стал именоваться движением на воздушной подушке и был впервые реализован в специальных судах, свободно передвигающихся как по воде, так и по суше. Циолковский ещё в 1927 году описывал данный принцип применительно к скорому поезду:

«Сопротивление воздуха и скорый поезд»: «Трение поезда уничтожается избытком давления воздуха, находящегося между полом вагона и плотно прилегающим к нему железнодорожным полотном. Необходима работа для накачивания воздуха, который непрерывно утекает в щель между вагоном и путем. Она невелика, между тем как подъемная сила поезда может быть громадна. Так, если сверхдавление равно одной десятой атмосферы, то на каждый квадратный метр основания вагона придется подъемная сила в одну тонну. Это в 5 раз больше, чем необходимо для легких пассажирских вагонов. Не нужно, конечно, колес и смазки. Тяга поддерживается задним давлением вырывающегося из отверстия воздуха. Работа накачивания тут также довольно умеренна, если вагон имеет хорошую легкообтекаемую форму (птицы или рыбы), является возможность получить громадные скорости…»

Естественно, сама идея родилась значительно раньше, однако попытки вынести её на суд научного сообщества или довести до сведения широкого круга читателей встретили не только непонимание, но и противодействие. В качестве «великого инквизитора» и злостного хулителя на сей раз выступил известный физик-гидроаэродинамик Сергей Алексеевич Чаплыгин (1869–1942), ему-то А.Л.Чижевский и принес статью Циолковского с собственными дополнительными расчетами.

«Пока он (Чаплыгин) читал статью К. Э. Циолковского, мы, я и редактор, следили за выражением его лица, — рассказывает Чижевский. — Он сперва улыбался, и, я бы сказал, улыбался добродушно, затем стал серьезным, и к концу чтения лицо его покраснело. Тут я вспомнил, что С. А. Чаплыгин был соратником Н. Е. Жуковского и мыслить по-циолковски не мог. Это ему претило! Он вскочил, не дочитав статьи, и изрек:

— Я поражен, что в наш век люди могут серьезно писать такие вещи. Ведь это же нелепость, дичь, бред. Ну да от гражданина Циолковского и ждать другого нельзя. Это человек, по-видимому, больной. Он мыслит гиперболами! Статья не может быть опубликована в нашем журнале. А вам (он обратился ко мне) я глубоко удивлен. Как вы можете „возиться“ с Циолковским и выполнять его дикие поручения? Посоветуйте Циолковскому прибегать лучше к услугам почты.

Я почтительно выслушал маститого ученого и ответил:

— Константин Эдуардович Циолковский мой друг, и я занимаюсь устройством его дел по собственной воле. Я считаю, вопреки вашему мнению, профессор, что эта идея не дичь, а гениальное предвидение.

И, не дав ему опомниться, положил перед ним лист бумаги с расчетами.

— Не откажите в любезности просмотреть… Вот, при достаточно мощной струе воздуха можно легко поднять вагон, а другой струей создать реактивное движение вагона вперед.

С. А. Чаплыгин просмотрел расчеты и оттолкнул бумажку в сторону.

— Расчеты верны, но это ровно ничего не значит. Такая струя воздуха создаст столь плотное пылевое облако, что вы задохнетесь.

— Циолковский это предвидел и рекомендует для таких поездов прокладывать бетонированные дорожки, — возразил я.

— Такая струя воздуха разрушит и бетон и будет разрушать самые твердые граниты… Нет, это безумие.

Спорить с С. А. Чаплыгиным было безнадежно. Признавая возможность подъемного действия воздушной подушки, он категорически отрицал практическое применение этого способа к вездеходу.

— Вздор, вздор, вздор, — сердито говорил он. — Расчеты — это ещё не практика. А где же здравый смысл у Циолковского и у вас, молодой человек? Вы понимаете: здравый смысл! Где? Вы хотите запылить весь мир? Неужели вам это не ясно?

Тут профессор сел на своего излюбленного конька, и я понял, что участь статьи Циолковского решена, даже несмотря на довольно хорошие иллюстрации к ней, которые были нами изготовлены».

Ключ к выявлению глубинных закономерностей Космоса содержится в правильном понимании сути таких фундаментальных общенаучных понятий, как пространство и время. В самом деле, трудно представить время отдельно от пространства, и наоборот. Раздельными они сделались, лишь превратившись в абстракции в рамках математически оформленных теорий. В. И. Вернадский в юношеском дневнике (запись 11 января 1885 года), более чем за двадцать лет до появления первых работ по теории относительности, отмечал, что и время и пространство в природе отдельно не встречаются; что нет ни одного явления, которое бы не занимало части пространства и части времени. И только для логического удобства представляются отдельно пространство и отдельно время. Впоследствии Вернадский совершенно справедливо настаивал на различении реального пространства, изучаемого в естествознании, и идеального геометрического пространства. Первое именуется пространством натуралиста, второе — пространством геометра. Задача же философии — не допустить подмены или отождествления этих разнотипных понятий, указать и аргументированно доказать, что не первое (материальное) вытекает из второго (идеального), а наоборот: идеальное отображает материальное.