Англичане лишь один раз попытались восстановить свое политическое влияние. Посольство в Каире «приказало» Революционному комитету ввести в городе военное положение, чтобы обеспечить безопасность иностранных подданных, создать регентский совет и сохранить монархию. Египтяне посмеялись и просто-напросто игнорировали наглый приказ. Это был последний приказ англичан египетскому правительству. Отныне — впервые после вторжения персов в 525 году до н. э. — Египтом должны были править египтяне.

Человек, приехавший сегодня в Каир, увидит обычные небоскребы, вереницы автомашин, беспокойные такси, неоновые огни, автобусы, трамваи, универсальные магазины, мелкие лавочки, кафе, лоточников — словом, все, что в Каире было и раньше, за исключением, пожалуй, нищих и иностранных солдат.

Со времени революции 1952 года Каир пережил четыре периода, каждый из которых отражает изменения, происходившие в самой египетской революции. В первый период — с 1952 по 1956 год — страна в основном боролась за свое существование и проводила самые необходимые реформы; второй период — с 1956 по 1962 год — характерен появлением своего рода национального самосознания; третий — с 1961 по 1967 год — был периодом усиленного строительства социализма; и четвертый — с 1967 года — период, определяющий дальнейшую судьбу Египта. Каир переживал эти четыре стадии египетской революции затаив дыхание — к чему город привык давно. Новизна и необычность обстановки проявились в том, что впервые египтяне решали, что египтянам предстоит делать.

Египтяне так долго находились под гнетом, что они сейчас еще стараются подняться с колен. Прежде чем судить о происшедшем в Каире за последние пятнадцать лет, надо вспомнить о том страхе и унижении, надеждах и подозрительности, глубоко и прочно поселившихся в сознании любого, кто был подавлен так долго.

В первый период революции, с 1952 по 1956 год, «Свободные офицеры» сами плохо представляли, что они делают. У них не было ясных планов на будущее. Их взгляды не имели ничего общего с социализмом, скорее они были ближе к капитализму, а в Революционном комитете большинство молодых офицеров принадлежало не к левому, а правому крылу. Единственная серьезная цель — «освободить» страну от ее прошлого. Пока они раздумывали, как за это взяться, население Каира пребывало в замешательстве. Никто не понимал, что вообще происходит.

Большинство египтян даже не имело никакого представления об этих молодых офицерах, никто не слыхал о Насере, Амере, Анваре ас-Садате, Али Сабри или Закария Мохи эд-Дине. Известен был только генерал Мухаммед Нагиб, которого молодые офицеры в самый последний момент наметили как наиболее респектабельное лицо в президенты Египта.

Многие каирцы поверили, что Нагиб был одним из главных руководителей революции, и к нему отнеслись как к герою. Поэтому город был ошеломлен, когда Нагиба низложили за то, что он слишком серьезно воспринял свою «руководящую» роль. Подлинным лидером революции, сознававшим, что не может быть возврата к старой парламентской системе, был Гамаль Абдель Насер. Хотя народные массы и не знали его, все молодые люди, правившие теперь Египтом, сознавали, что он является значительной фигурой. Но даже после революции Насер не был популярен в народе по той причине, что он не делал попыток сблизиться с массами.

Поначалу молодые офицеры полагали, что их задача — открыть Египту новый путь, затем чтобы другие последовали за ними и повели страну дальше. Но поскольку никто из старых политических деятелей не выражал ни малейшего желания пойти по «благородному и патриотическому» пути, который так наивно расчистили для них солдаты, Насер, понаблюдав шесть месяцев за продолжавшейся старой политической игрой и интригами, решил, что солдатам придется самим взяться за дело. Прежде всего они хотели избавиться от английских войск, продолжавших оккупацию зоны канала. Они намеревались также восстановить моральный дух и боеспособность египетской армии, находившейся в ужасном состоянии. И наконец, им нужно было спасать население Египта, которое росло быстрее, чем продовольственные ресурсы страны. Вопрос стоял так: если в самое ближайшее время под продовольственные культуры не будут отданы новые земли, а египтяне не получат работу, которая позволит им платить за продукты питания, то в 1970-е годы Египет ожидает голод.

Благодаря удачным компромиссным шагам с обеих сторон представители английского и египетского правительств подписали в Каире в июле 1954 года соглашение об окончательном выводе английских войск из Египта и демилитаризации английских баз на канале. Однако Англия и Франция сохраняли право на эксплуатацию Суэцкого канала и на получение основной доли доходов. Так была решена первая проблема.

Следующая проблема заключалась в том, где достать вооружение для египетской армии. Почти сразу после революции Насер направил эмиссаров в Вашингтон в надежде приобрести оружие. Англичане, французы и американцы сообща вооружили шесть израильских дивизий, в то время как у трех потрепанных египетских дивизий было лишь довоенное или оставшееся от Второй мировой войны почти непригодное вооружение. По словам Жана и Симонны Лякутюр, Вашингтон ответил Египту, что он сможет получить вооружение от США только в том случае, если «будет сотрудничать с Пентагоном», на что Насер не согласился. После нападения израильской армии на Газу Насер (хотя он резко выступал против коммунизма) все же решился в сентябре 1955 года купить вооружение в Чехословакии, которая не выдвигала никаких политических условий. Так он решил вторую проблему Египта.

Для решения третьей, и самой важной, проблемы — питания растущего населения — Насер и его экономические эксперты (большей частью получившие образование в США и Англии) приняли два дополняющих друг друга плана. Прежде всего надо было ликвидировать старые феодальные поместья и передать землю крестьянам. По законам об аграрной реформе 1952 года никто не мог владеть более чем 200 федданами[9] земли. Владения семьи ограничивались 300 федданами. Это был один из важнейших декретов Революционного совета, но сам по себе он не решил бы аграрной проблемы.

Египет нуждался в новых землях, и единственный выход — построить еще одну плотину на Ниле выше Асуана, которая не только обеспечила бы электроэнергией новую промышленность страны, но и оросила бы новые земельные площади, чтобы Египет мог сохранить и даже слегка повысить свой жизненный уровень. Строительство новой плотины стало вопросом жизни и смерти для Египта — это понимал каждый египтянин, а также государственный деятель — друг или враг, — которые имели дело с Египтом.

Египет попросил у Международного валютного фонда заем на строительство плотины, и в январе 1956 года ему предложили 200 миллионов долларов с выплатой в 20 лет из трех с половиной процентов, на определенных условиях: фонд потребовал права контролировать египетский бюджет, пока не будет выплачен заем. Насер, только что избавивший Египет от подобной иностранной опеки, решительно отклонил эти условия. Тогда он обратился к русским, которые сперва согласились одолжить ему деньги на индустриализацию Египта. Тем временем французское и английское правительства, а также израильское «лобби» в Вашингтоне оказывали нажим на Вашингтон, с тем чтобы американцы не допустили получения Египтом займа от Международного валютного фонда. Насер, понимая смысл происходившего и зная, что нет другого способа достать денег, решил согласиться на предложенные фондом условия. Однако 18 июля 1956 года государственный департамент объявил, что, поскольку экономическое положение Египта нельзя считать стабильным, США отказываются гарантировать заем фонда. Это был намеренный удар по всем надеждам Египта. Политические лидеры в Лондоне, Париже и Вашингтоне не сомневались в неизбежном падении Насера. Но 26 июля 1956 года, выступая перед огромной толпой на площади Мухаммеда Али в Александрии, Насер объявил, что Египет решил национализировать Суэцкий канал, чтобы покрыть расходы по строительству высотной плотины в Асуане.