Я перевела взгляд на Клару, пытаясь прочитать по ее лицу, подразумевала ли она кузину, когда упоминала про интрижки Эша. Но ее лицо уже стало непроницаемым.

– Мужчины из семейства Эшервудов, – покачала головой Роуз. – Они, знаете ли, все были падки на женщин. Я от своего мужа верности не ждала. Вам, юные леди, возможно, будет трудно это понять, но такие мужчины, как Эш, его отец и его дед не могли довольствоваться такой простой женщиной, как я. Или Анджелика. – По мне, так что Роуз, что Анджелика меньше всего подпадали под определение «простая», и заявление Роуз звучало очень похоже на то, что Эш изменил жене, а Роуз теперь пыталась оправдать его в стиле «что взять с богатых мальчиков».

Но я проглотила возражения, потому что не хотела сбить Роуз с настроения и заставить ее замолчать.

– Когда мы приезжали сюда, – заметила я, – вы упомянули что-то, что Эш творил с Анджеликой. Вы это имели в виду? Что он изменял ей с кузиной?

Повисла пауза, и я решила уже, что Роуз так ничего и не ответит, когда она все-таки произнесла:

– Эш слишком давил на нее. А теперь она хочет уничтожить его. Уничтожить всю нашу семью. Он этого не допустит. – Эти слова словно повисли в воздухе; от того, что она говорила об Анджелике в настоящем времени, меня охватило ощущение жути. Как будто, когда речь заходила о ее гибели, память Роуз снова и снова давала осечку.

Но память ли ее подводила – или она что-то знала? Нет, Анджелика умерла. Тот комментатор с «Реддита», скорее всего, увидел на пляже Клару. И все-таки у меня по коже побежали мурашки.

– Что вы такое говорите? – потребовала Клара. – Эш что-то с ней сделал?

– А что я говорю? – Роуз придвинулась ближе к Кларе, вглядываясь в ее лицо. – О чем я говорила? – Ее глаза внезапно словно превратились в камешки, холодные, темные, непроницаемые. Возможно, Эш был прав, заявив, что Роуз не всегда пребывает в здравом рассудке. – Не знаю, о чем он только думал – ты и вполовину не так хороша, как Анджелика.

Похоже, теперь Роуз путала Клару и Бекс. Или Клара врала мне о своих отношениях с Эшем. Я снова взглянула на нее – она побледнела, глаза остекленели, и казалось, что ее сейчас вырвет.

Я глубоко вздохнула и прокашлялась, прежде чем выпалить на одном дыхании вопрос, который беспокоил меня больше всего:

– В тот раз, когда я приезжала сюда, вы сказали, что смерть Эмилии не была несчастным случаем. Вы сказали, что таких случаев полно в истории этого семейства. Вы полагаете, что Анджелика тоже попала в аварию не случайно?

Роуз склонила голову к плечу и взглянула на меня. Ее глаза снова стали цепкими и яркими, как бриллианты.

– Люди видят то, что хотят увидеть, и верят в то, во что хотят верить.

Я нахмурилась, потому что эти слова не устраивали меня в качестве ответа.

– Ты что же, думаешь, что Эш – какой-то фокусник, который изменит твою жизнь? Так фокусники распиливали красивых женщин надвое и заставляли их исчезнуть. – Роуз щелкнула пальцами, я и подумала про Бекс. Про Анджелику. Выходит, Эш так с ними и поступил? – Оставь Эша в покое. Езжай домой. Ты зашла слишком далеко, юная леди!

Отрывок из «Жены»

Прощаясь со своим сюжетом, я прохожу все положенные стадии горя. Апогея гнева я достигаю, когда покупаю роман той женщины – и в итоге все равно не могу заставить себя прочитать его. Из-за пелены ярости перед глазами я просто не в состоянии разобрать слова. Поэтому убираю книгу в ящик письменного стола, где лежат мои студенческая тетрадка с рассказом и рукопись романа. Убираю, чтобы никогда уже больше не доставать.

Тогда мой гнев выцветает до депрессии. Если мне нечего публиковать и не о чем писать, то что у меня осталось? Муж и кузина, с которыми мне каждый день приходится симулировать любовь, притворяясь, что я не в курсе происходящего между ними? Это невероятно выматывает.

Я снова начинаю пить, тогда депрессия цепенеет и превращается в принятие.

Муж по ночам обнимает меня, а у меня даже нет сил оттолкнуть его. Секс с ним – это и оружие, и наркотик. Все эти годы секс удерживал нас рядом – и изорвал наши отношения в клочья. Но я не мешаю ему раздеть меня, коснуться моей обнаженной кожи.

Я покоряюсь ему, мое тело отвечает на его ласки с прежней, глубинной, животной готовностью – пусть даже ничто другое нас больше не связывает. Страсть и любовь, мои тело и сознание странным образом разъединены. И иногда даже в такие минуты ко мне приходит это ощущение – что я смотрю на происходящее откуда-то со стороны, свысока. Как будто я уже превратилась в призрака.

Глава 39

Едва Роуз выкрикнула свое «ты зашла слишком далеко, юная леди!», пришел ее личный акупунктурщик, и Роуз просто выставила нас из номера.

– Вот же неприятная личность! – выпалила Клара, когда мы выбежали на парковку и благополучно уселись в машину. Я кивнула, осознав, что общая неприязнь к Роуз дает повод для беседы.

– Я не уверена, что она сегодня в своем уме, – заметила я. – Кажется, временами она принимала тебя за Бекс, – попыталась я уклончивой формулировкой развести Клару на какие-то эмоции.

– Ты так думаешь? – фыркнула она – я прямо чувствовала, как ее потряхивает от непритворного гнева. – Энджи любила Роуз, и, Господь свидетель, я не понимаю, за что.

– А еще очень нервирует, что она постоянно говорит об Анджелике в настоящем времени, да? – Я размышляла вслух.

Клара кивнула и направила машину к главной дороге.

– Ага. Но как ты и сказала, она сегодня не в своем уме. – На несколько мгновений воцарилось молчание, пока мы вливались в поток автомобилей, потом Клара добавила: – Всегда тяжело принимать, что человек, которого ты любишь, умирает так внезапно.

Как раз мне этого не нужно было объяснять, но писательская горячка не отпускала, так что я спросила:

– Я вообще-то видела на «Реддите» пост с теорией, что Анджелика жива и инсценировала свою смерть.

Клара остановилась на красный, повернулась ко мне и нахмурилась.

– Неужели ты этому поверила?

Я покачала головой, хотя уже и сама не знала, во что верю, а во что нет, где правда, а где ложь. Где реальность – а где вымысел.