Наконец он остановился, провожая глазами огромную толпу, устремившуюся вслед за пророком по склону. В селении остались только глубокие старики, которым не по силам было подняться на гору и увидеть чудо, да совсем маленькие дети. Один из них, лет трех, привлек внимание Влада своей медлительностью, что резко выделяло его среди других детей. Голопузый мальчик передвигался как старик, опираясь одной ручкой на стену и неестественно высоко подняв голову. Сначала Влад подумал, что таковы правила некой детской игры, но тут обратил внимание, что глаза ребенка были наполовину прикрыты, огненно-красные отечные веки воспалены, а ресницы склеены засохшими серыми корками.

Опустившись на корточки, Влад тронул пальцами нежный подбородок малыша, рассмотрел ссохшиеся глаза и подумал, что, должно быть, у мальчика конъюнктивит, чем Влад сам как-то болел в детстве после ангины. Он оглянулся с естественным желанием увидеть мамашу ребенка, и встретил испуганный взгляд молодой женщины, которая выглядывала из-за угла забора. Она поняла, что незнакомец пришел сюда вместе с Жезу, и глаза ее были полны страха, как если бы Жезу слыл среди местного населения разбойником.

– Принеси-ка воды и полотенце, – попросил он женщину, удерживая ребенка, который по молодости своей еще не страдал от болезни, так как уже привык жить во мраке.

Женщина исполнила поручение, но подойти к Владу побоялась, поставила чашу с водой на землю шагах в десяти. Влад выложил все свое аптечное богатство, нашел марганцовку и стрептоцид, промыл каждым раствором глаза ребенку, с каким-то творческим удовлетворением наблюдая, как освобождаются от плена его веки, разлепляются ресницы, и Влад стал свидетелем настоящего чуда, совершенного не им, а лекарствами, которых организм ребенка никогда не знал, а потому реагировал на них фантастически быстро. Угасало мучительное воспаление, сходил отек, и веки бледнели, принимали нормальное очертание, и наконец ребенок открыл глаза, восторженно глянул на залитый солнцем мир, захлопал ресницами от удивления…

Женщина, ни слова не говоря, рухнула на колени, ткнулась лбом в пыль и замерла. Влад собрал лекарства и увидел, что улочка заполнена женщинами с детьми. Они гладили, щупали, рассматривали прозревшего мальчика, напуганного таким вниманием к себе, и взирали на Влада так пронзительно, с такой выстраданной мольбой, что ему стало неловко, и он остановился в круге и спросил:

– Может, еще кому-нибудь помочь?

Женщины двинулись к нему, медленно, с опаской, прикрывая лица, словно Влад был жгучим огнем.

– Вообще-то я не врач, – поспешил объясниться он, но вряд ли кто из женщин правильно воспринял его слова.

«Не напортачить бы», – подумал Влад, мобилизуя все свои слабые познания в медицине. Он мог надеяться только на необыкновенную восприимчивость к антибиотикам и септикам людей, никогда не знавших цивилизованных лекарств. Их генетическая память к лекарствам была чиста, а вирусы и микробы, злодействующие вокруг, чувствовали себя безнаказанно, им еще ни разу не приходилось мутировать и приспосабливаться. Но вот жалобы мамаш ставили Влада в затруднительное положение. Женщины не умели точно передать симптомы болезни и повторяли почти одно и то же: «Здесь болит», «тут колет», «кушать не может», «плачет много». И Влад, осматривая детей, больше надеялся на интуицию. Гнойные ранки он обрабатывал марганцовкой, а внутрь давал по четверти азитромицина (спасибо Мари, которая накупила все, чем можно лечить ангину и воспаление легких!). Больное горло он обрабатывал или стрептоцидом, или же пускал струю из аэрозольного баллончика с ингалиптом. При болях в животе на всякий случай давал антибиотик.

Увлекшись, он даже не заметил, как с горы в селение повалил народ. Первыми прибежали мальчишки. Глаза у них горели, дыхание с шумом рвалось из груди, многие были бледны и испуганы.

– Леви ожил!!! – кричали они, размахивая руками.

– Он оживил Леви!!!

– Леви вышел из гроба!!!

Началось что-то ужасное. Женщины, заливаясь слезами, стали падать на колени перед Владом, будто это он оживил их соплеменника. Толпа стекала с горы в селение, неся с собой серое облако пыли. В середине этой толпы шел Жезу, а рядом с ним, замотанный в бинты, Леви. Толпа кричала, возносила руки вверх, многие люди падали за землю, словно обессилели и не могли больше самостоятельно передвигаться. Всеобщий вопль нарастал, усиливался с каждым мгновением. «Господь явился к нам!!! Мессия!!! Спаситель, Спаситель!!!» – скандировала толпа, и от нее исходила энергетика безумной веры.

Владу стало не по себе. Он чувствовал, как внутри его все мелко дрожит, сжимается, словно он был свидетелем какого-то грандиозного зрелища, завораживающего и в то же время страшного явления природы, как извержение вулкана, селевой поток или цунами. Жезу остановился на площади, и жители селения все до одного рухнули на колени. Леви, путаясь в пеленах, кинулся к ногам Жезу и стал покрывать поцелуями его ступни. Те из местных, кто был к Жезу ближе всего, тоже поползли к Жезу, чтобы поцеловать его ноги или хотя бы прикоснуться к его хитону. Началась толчея и суматоха. Многоголосый хор ревел: «Мессия!!! Мессия явился!!!» Жезу вел себя безупречно. Он спокойно созерцал толпу с высоты своего роста, дожидаясь, когда народ наорется вдоволь. Лицо его было спокойным, расслабленным, даже немного грустным. Горячий ветер трепал его вьющуюся челку и перебирал края хитона.

Наконец Жезу поднял вверх правую руку, растопырив пальцы, и крики мгновенно прекратились. Онемевшая толпа пялилась на ладонь своего спасителя. Влад заметил, что люди щурились, словно в ладони Жезу было зеркальце, и он пускал им солнечные зайчики.

– Верите ли вы, что я Мессия, Сын Божий, ниспосланный Отцом своим, чтобы спасти вас? – негромко спросил он почти равнодушным голосом, словно ему было безразлично, что ответят ему люди.

И площадь опять взорвалась громогласным воплем:

– Да, Господи!!! Верим, что ты Сын Божий!!!

– Так идите же по земле и говорите всем, что явился Мессия и пришло спасение народу иудейскому!!!

Влад вдруг поймал себя на мысли, что смотреть на Жезу ему неприятно. Спектакль явно затянулся. «Ладно, – успокоил он себя. – Все-таки мы сделали хорошее дело. Бог с ним, с Леви. Но детей мы ведь действительно вылечили! Спасибо Мари! Знала бы она, куда пойдут ее лекарства!»

Неожиданное воспоминание о Мари, оставшейся где-то далеко-далеко, совсем в ином мире, в ином, запредельном измерении, вдруг отозвалось в душе Влада теплой и нежной ностальгией.

– Хорошего понемногу, – шепнул Жезу Владу, поравнявшись с ним и подморгнув. – Главное – знать меру. Пора уходить…

Он первым пошел по узкой улочке, а за ним, вытянувшись клином, последовали его товарищи. Вдоль стен, сложенных из могучих камней, стояли на коленях, пряча лица в дорожной пыли, жители поселка. Мужчины и женщины, пораженные могуществом Жезу, были неподвижны и своим предельным унижением и раболепием показывали безграничную любовь к Мессии. Время от времени Жезу останавливался у чьей-либо согбенной спины, склонялся и опускал ладонь на седую голову.