Первыми зрителями стали танцовщицы и босс. Денни улыбался, номер оправдал его ожидания. Для полного счастья ему не хватало самой малости: девушки должны отполировать танец и сочинить еще парочку. Ему понравилось увиденное, клиентам тоже наверняка понравится. Но Денни нуждался в разнообразии. Вся соль ночной жизни в сюрпризах. Пока он выпустит их на сцену с тем, что есть, но расслабляться нельзя, София и Каролина должны творить дальше и в том же темпе. Хелен нашла танец потрясающим и выразила желание поучаствовать в следующем, облечь своей плотью очередной шедевр Софии. Другие девушки также громко аплодировали, и лишь Сандра с Джозефом по-прежнему неодобрительно морщились, хотя даже они в конце концов были вынуждены признать, что со светом, музыкой и костюмами — в чопорных рюшах от Лоры Эшли искусность танцовщицы заметнее — этот необычный номер далеко не такой пошлый, как они опасались. Не они одни опасались, София боялась того же.

В новом танце София сотворила интимность, доселе недопустимую в клубе. Если прежний лозунг звучал как «я танцую, руками не трогать», то теперь — «я рассказываю, трогать нет нужды». Все выставлено напоказ, с прятками покончено, желание подглядывать отпадает само собой. Немыслимая дерзость для заведения, где полно темных закоулков: две танцовщицы, привыкшие прятаться за лоском притворного желания, открыто демонстрируют себя. Они танцуют, выворачиваясь наизнанку, а не сворачиваясь, — повадки улитки отброшены; они раскрываются — подспудную назойливость побоку. София и Каролина двигались внутри музыки как в истинном танце, а не в его порнографической копии. Они танцевали с явной охотой, с азартом, словно выступали не столько ради денег, сколько ради самого танца. И, как обычно бывает, когда не стремишься ублажить публику и тем сильнее ей нравишься, номер оказался весьма прибыльным. Оправдав ожидания Софии — новая работа ей определенно нравилась, — удовольствие не отменяло финансовых причин, по которым она решилась сменить амплуа.

Шли дни, и София поняла, что увлеклась хореографией, она предвкушала создание новых номеров, репетиций с Каролиной, а потом и с опытной Хелен. Вскоре стали поступать заявки на участие в ее мини-шоу из других смен — девушки осознали, что Софии и Каролине на сцене куда веселее, чем им в зале у столиков. С тех пор как ей исполнилось шесть лет, Софии впервые стало ясно, что она может в жизни что-то еще, кроме как танцевать. Правда, лучше бы эту мысль не сопровождали столь форс-мажорные обстоятельства. Будь у нее выбор, София предпочла бы обрести взрослый взгляд на жизнь лет в тридцать, не раньше, но, учитывая, что она физически росла с каждым днем, прозрение оказалось не лишним.

Три недели все шло хорошо. Просто отлично. Три недели отменной работы, хороших денег и удовольствия, никакого беспокойства о будущем — дальше репетиции следующего номера София не загадывала. Приходила на работу, где ей нравилось, где ей аплодировали, и возвращалась домой усталая, но в хорошем настроении. Дома она развлекалась с Габриэлем, избегая слов, избегая разговоров о своих чувствах, но развлекалась с радостью, и очень часто ее шепот почти походил на правду, походил на настоящие отношения. В клуб она являлась рано, работала над новыми номерами с Каролиной, Хелен и другими девушками, между выступлениями сидела за сценой, придумывая новые движения для завтрашних репетиций. Сама она танцевала четырежды по будням, пять, иногда шесть раз — по пятницам и субботам, множа наличные и похвалы. Спала беспробудным сном труженицы и счастливой любовницы, ловко уклоняясь от мыслей о том, что ей предстоит, ловко уклоняясь от общения с Мартой и Джеймсом, проскальзывая тенью мимо их двери по дороге на работу и возвращаясь поздно ночью к ангелу, ждавшему ее наверху.

В эти три недели все казалось возможным, ничто не пугало, ничто не пробивало брешь в бодром настрое все преодолеть. А потом наступил вечер четверга. София выступала с новым номером, которым гордилась: она, Каролина и Хелен в образе трех граций, трех муз, трех махровых мамаш. Денни и даже Сандра хохотали в голос, когда девушки выступили перед ними за час до открытия, и София с уверенностью ожидала такой же реакции от клиентов. Громкий смех — и рука сама тянется в ласково пощекоченный карман.

Все случилось, как и предполагалось: публика не подвела Софию. За исключением одного парня. Молодого человека, ставшего за последние два месяца завсегдатаем клуба. Несколько раз он платил Софии, когда она еще танцевала одна, когда живот был уже виден, но догадаться о беременности можно было, лишь зная, на что смотришь. Парень появлялся регулярно, трижды в неделю, и занимал столик слева от сцены. София поняла, что он приходит ради нее; за всеми девушками числились несколько посетителей, являвшихся специально ради них, — нормально и лестно, покуда лох вел себя прилично: регулярный доход никогда не помешает. Когда дождливым и малолюдным вечером знаешь, что по крайней мере один клиент притащится специально ради тебя, не так сильно скучаешь по домашнему уюту и телевизору. Парню на вид было под тридцать, обычно он приходил один и лишь раз или два привел таких же, как он, приятелей. Компания мирно выпивала, равномерно распределяя деньги на алкоголь и на девушек Не деловые мальчики из Сити с большими бабками и манерой отдавать двадцатку за танец так, словно предлагали полтинник за секс. И не загулявшие ребятки с окраины, приехавшие в центр на мальчишник, день рождения или футбольный матч. Эти едва не валились с ног, стоило им пьяно икнуть, а наутро не могли вспомнить, куда делись пять сотен фунтов. Поклонник Софии был не из таких. Обычный постоянный клиент. Много не разговаривал — точнее, вообще редко открывал рот, — но держался вежливо, учтиво, улыбался, пил мало, с удовольствием смотрел выступления девушек, хорошо платил и уходил. Идеальный завсегдатай.

И он оставался таковым, пока не начал приглядываться чересчур пристально. Пока не заметил, как София меняется — танец, тело, она сама. Уже не улыбка, а суровый взгляд, недоумение. Когда же тексты песен подтвердили, что живот, на который он таращит глаза, — самое настоящее брюхо беременной, парень насупился еще сильнее. Он по-прежнему являлся два-три раза в неделю, сидел себе тихо, наблюдал, точнее, откровенно пялился на Софию. Платил, как и другие клиенты, не шумел, не напивался и не хамил. Если не считать хамством взгляд, которым он смотрел на нее — сквозь нее. Софии не на что было пожаловаться, повода для изгнания из клуба он не давал, но в его присутствии она начинала нервничать. София, как и остальные девушки, повидала немало неприятных посетителей, которых приводили их приятели; таким не нравился клуб, они не одобряли и втайне презирали танцовщиц за то, что они делают. За то, что они делают с ними. София умела управляться с такими типами, умела игнорировать их. Но с этим парнем обычные методы не срабатывали. Он не позволял игнорировать себя, всегда устраивался сбоку от сцены, ловил ее взгляд, давая понять, что он за ней наблюдает. Давая понять, что ему не нравится то, что он видит.

В тот четверг он заставил Софию выслушать его мнение. Парень подстерег ее на улице. София теперь заканчивала пораньше; другие девушки, выступавшие с ней, оставались поработать в зале, она же, отработав пять номеров, отправлялась домой. В половине третьего она уже лежала в своей постели, рядом с Габриэлем. Попрощавшись с Джозефом, София двинулась по переулку к мостовой. В этот ранний час она не могла рассчитывать на услуги Мэтта, но, с другой стороны, в такое время поймать такси — не проблема, и она редко топталась на обочине больше пяти минут.