– Отдыхайте, гости. Никто и ничто вас не потревожит. Мой ответ будет скоро.

За дверями раздался дробный топот. Наш младший сотрудник побледнел, он вообще в последнее время взял эту странную моду – чуть что, обморок изображать. Двери позади нас распахнулись, а за ними вполне ожидаемо стоял конвой тех же самых скелетов, что вылезали из могил перед воротами замка.

Ну, может, конечно, и не так уж тех самых, может, это были чуточку другие, просто очень похожие, я спорить не стану. Мы с главой нашего экспертного отдела просто подхватили полуобморочного от страха Митеньку под белы рученьки и вывели из зала.

Наверное, по протоколу надо было бы написать «из тронного зала»? Не знаю, поэтому уж простите великодушно.

– Митя, держись.

– Скелеты, мертвецы, трупы ходячие-е…

– Митя, не смотри на них, смотри в потолок.

– А ежели укусят?

– Мы с бабушкой Ягой не позволим. Правда?

– Истинная правда, Никитушка! Я уж бдю-бдю как могу. И ежели кто только зуб показать посмеет, я ж ему клюкой по челюсти с размаху как дам! Был зуб, а вот уж и нет его.

– Верю, – простонал наш впечатлительный бугай, подгибаясь в коленях. – Маменьке моей на деревню напишите, ежели что. Дескать, так и так, пущай соседям расскажет, что Митька её непутёвый погиб смертию храбрых, престол и Отечество защищаючи.

– А по шеям?! – не выдержал я.

– Сироту все обидеть норовят.

– Тебя обидишь!

Договорить мне не дали, один из наших костлявых конвоиров зачем-то зевнул, звонко лязгнув челюстями. Митька икнул, и его повело…

– Аа-а, не держите меня-а, живым не дамся-а!!!

Страх перерос в панику, паника в агрессию, и, прежде чем мы с бабкой успели хотя бы лечь на пол, чтобы сориентироваться в ситуации, он, зажмурив глаза, начал махать пудовыми кулаками направо-налево так, что уже через минуту от эскорта оживших скелетов на ногах не осталось ни одного! Щебень, пыль, прах и ничего более….

– Митя, брейк! Брейк, я сказал! Мертвецы кончились, приказываю взять себя в руки и успокоиться.

– Стра-ашно-о-а мне, Никита Иванови-ич.

– А им не страшно было?! – перешагивая через мелко перемолотые кучки костей, простонал я. – Иди уже! Раздолбал всех скелетов – не собрать, не склеить. Как нам теперь дипломатично перед хозяйкой замка извиняться, ума не приложу.

– Дык я готов отстрадать! – пылко воспрянул наш добрый увалень, но Баба-яга одним ударом клюкой по затылку мигом добавила ему ума.

– Прилечь бы, – сразу опомнился Митя. – Устал я чёй-та, день тяжёлый.

Пожалуй, на тот момент мы все думали так же. Все устали, у всех нервы были на пределе, всем хотелось прилечь и отдохнуть, хоть бы ради того, чтобы собраться с мыслями.

Коридор завёл нас новым проходом вправо, где за окованной крест-накрест металлическими полосами дверью оказались вполне себе сносные гостевые покои.

Ну как гостевые, не «Метрополь», разумеется. Одна широкая кровать, на которой, пожалуй, можно было бы улечься вшестером, даже учитывая ширину Митиных плеч. На стенах выцветшие гобелены, изображающие рыцарей, принцесс, драконов и единорогов. Душа и туалета нет. Есть так называемое ночное ведро, или ночной горшок, в углу под кроватью.

Кнут Гамсунович как-то обмолвился, что балдахин ставится, чтобы защитить от тараканов и конденсата, капающего с сырых потолков. В Голландии, например, ещё и дверцы у кровати закрываются на манер шкафа, чтобы крысы или мыши ночью не забежали погреться под одеялом.

На этом европейском фоне русская печь и кот в доме выглядели просто чудом каким-то. Инженерная мысль и биологическое оружие.

– Никому ничего и в рот не брать! – строго предупредила бабка, покосившись на богато накрытый стол перед кроватью. Еда была самая простая – сыр, хлеб, колбаса, ветчина, вино, но всего этого было много, а мы давно не ели…

– Думаете, она нас отравить собирается? – Мы с Митькой сглотнули слюну.

– А чего ж тут думать-то?

– Но баронесса сказала, что отравой не балуется!

– Сама не балуется, а нас-то с чего не потравить? – искренне удивилась глава нашего экспертного отдела, смачно плюнула себе на ладони, растёрла и поводила над столом.

Почти над каждым продуктом на миг зависало бледно-зелёное сияние. Под магическим «ультрафиолетом» не заиграл лишь один длинный батон французской пекарни и стеклянный кувшин простой воды. Собственно, вот и весь наш ужин в ту достопамятную ночь.

– Что ж, соучастнички, сообщники, сослуживцы, – протянула Яга, деля хлеб на три неравных куска. Больший достался Мите, средний мне, меньший ей. – Ешьте, пейте, а уж почивать уложимся на полу.

– С чего бы? Поди, ежели на бочок ляжем, дак и все уместимся, – вякнул было наш младший сотрудник, но бабка подняла со стола блюдо копчёного мяса и бросила жирную свинину на кровать.

В один миг и мясо, и фарфоровый поднос с огненным пшиком растворились в шёлковом покрывале. Даже фарфоровых осколков не осталось.

– Ух ты, – восхищённо выдохнул Митька, мгновенно загораясь нездоровым энтузиазмом. – А можно я ещё чё-нить туда заброшу?

В принципе, мы не были против. Пусть парень поразвлекается, нам жалко, что ли? Пока этот добрый молодец метал на всеядную кровать, что попадалось ему под горячую руку, мы с Бабой-ягой сели прямо на пол, привалившись спиной к стенке.

– Колитесь.

– Это допрос, что ль, соколик?

– Нет, это предложение честно рассказать своим товарищам о вашем тайном знакомстве с хозяйкой Чёрного замка. Лично меня как-то даже смутило, что она в лицо называет вас сестрицей и вы ни на минуту не выражаете возмущения подобной фамильярностью. Итак?

– Не скажу.

– Как хотите.

– Всё одно не скажу, – упёрлась рогом бабка вроде бы как на пустом месте. – Не хочу и не буду. Имею такое право! Не заставишь, начальник!

Я пожал плечами и отвернулся. Яга не могла долго молчать, это был всего лишь вопрос времени. Итак, раз, два, три, четыре-е…

– Да леший тебя раздери, ищейка ты участковая!

– Я не слушаю.

– А вот ты слушай!

Старушка уже закусила повода, её понесло, поэтому мне оставалось лишь навострить уши и слушать, слушать, слушать…

Если не приводить весь монолог целиком или хотя бы попытаться убрать из него эмоциональную составляющую, то в интересах следствия могло быть интересно относительно немногое. Но тем не менее признаю: ей было что скрывать, реально было.

В дни своей относительной молодости, то есть когда Яге было лет сто – сто пятьдесят, она периодически наводила шороху не только на Великой Руси (которая в те времена не была столь уж великой), а свободно разгуливала под разными именами в землях Польши, Чехии, Болгарии, Словакии, Венгрии, да и той же Германии. Европу бабуля знала, не надо врать.