— Совершенно верно. Я и пытался попасть в свой дом, только… угодил в другую его версию.

— Как-то слишком сложно для моего понимания.

— У тебя есть бумага и карандаш? Давай рисовать, так проще. — Я попытался вспомнить те графики, которые вырисовывал покойный профессор, ни дна ему, ни покрышки.

Ночью меня арестовывать никто не пришел, из чего сделал вывод, что Люси меня пока не сдала. Я проснулся около часу дня, в постели, в своем номере, чему тоже обрадовался. Впрочем, когда разговор закончился, она была настолько усталой и сонной, что ни о каком развитии отношений не помышляла, так что я спокойно уехал. И, похоже, все же сумел переманить ее на свою сторону. Не знаю, надолго ли и насколько прочно, но пока сумел. А мне всего-то и надо, что «пока», на большее не рассчитываю.

В принципе, размышлял я, закинув руки за голову и глядя в потолок, можно прямо сейчас готовить самолет к вылету и рвать на север, в сторону Канады, искать анклав чужих. Мне кажется, что там вероятность найти Настю будет выше всего. А что, ничто не мешает вроде как, собирайся да лети. Но вот такой момент: мне бы узнать, зачем изолируют и увозят чужих. Почему-то кажется, что это может быть очень важным, для того же канадского анклава. В котором, кстати, мне и место, наверное. Здесь я все равно до результатов анализов, то есть не больше недели у меня. Хорошо, что хотя бы знаю, что образцы еще не увозили, потому что туда летает один и тот же самолет, и график его я уже выяснил. Но скоро полетит, совсем уже скоро. Он полетит — ну и я, наверное, в другую сторону.

Так, и что делать? Как лучше поступить?

По-хорошему, мне бы выяснить, кто может просто знать об этом. А потом… ну а потом можно нахулиганить, потыкать в него пистолетом, неожиданно появившись там, где он меня не ждет, напугать, заставить все выложить — и быстро-быстро смыться. Как-то так, пожалуй, ничего умнее пока в голову не приходит. Впрочем, простота замысла — зачастую залог его успеха.

Ладно, хватит разлеживаться, пора вставать. Бриться хорошей бритвой в теплой ванной, стоять под горячим душем и все такое прочее.

Завтрака в «дайнере» получить не удалось, потому что давно было время ланча. Причем на этот самый ланч приперлось немало народу: едва удалось пристроиться к стойке. Было шумно, пахло жарящимся мясом, Эрл хозяйничал за стойкой, переворачивая круглые бургерные котлеты металлической лопаткой.

Попросил я только кофе и лимонный пирог, который здесь был очень неплохим. У меня спросонья ничего, кроме сладкого, в горло не лезет, так что что-то другое мне бы сейчас не подошло.

Так, и что сейчас делать? Выходной же у меня, получается, а я ума не приложу, куда себя девать и чем заниматься. Чем тут вообще в эти дни народ занят? Ну, вон едят, например, но это же на целый день! Пойти в номер и смотреть кино? Нет, не хочется: день солнечный, тепло совсем, нечего взаперти сидеть. Что можно придумать? Черт, я же здесь никого и ничего не знаю. С другой стороны, почему «никого»? И вообще — я сюда что, развлекаться попал? У меня еще дело есть.

Мобильная связь в городе не работала, хотя ее обещали наладить, но вот обычная проводная функционировала исправно. Позавтракав, пошел к телефону в холле мотеля, выловил из бумажника карточку Люси, набрал номер, записанный ручкой на обороте, домашний. Трубку она сняла после трех гудков.

— Привет.

— Привет! — вполне даже обрадовалась она.

— Не разбудил?

— Ты что, я уже часа три как встала.

— Чем здесь принято развлекаться в выходные?

— Ничем, — ответила она сразу. — Можно взять видео в прокат и пить пиво, но я так не делаю. Можно было устроить барбекю, но надо собирать гостей заранее. Хочешь на лошадях покататься? — вдруг вспомнив что-то, предложила она.

— Нет, я не умею и лошадей боюсь. А велосипеды где-то можно добыть?

— Велосипеды? — она явно озадачилась.

А что, вполне здравая идея, на мой взгляд. Дороги здесь ровные, подъемов и спусков не наблюдается, самый что ни на есть замечательный рельеф для прогулочного катания. Крути педали и болтай, что и требуется.

— Велосипеды. — Повторила она. — Велосипеды… ты знаешь, здесь есть два магазина, в которых их продавали, но они оба закрыты с тех самых пор. Но…

— Что?

— Заезжай за мной, все решаемо. Когда можешь?

— Да хоть сейчас.

— Вот сейчас и заезжай, — она явно загорелась моей идеей.

Поднялся обратно в номер, переоделся чуть удобней для велосипедных катаний, заодно прихватил дробовик с бандольеро, заполненным патронами. «Сорок четвертый» и так на месте, в кобуре, а дробан пусть в машине хранится. Как он вчера, например, пригодился.

Стоянка возле мотеля была забита машинами, приехавшими на ланч. Прямо напротив двое мальчишек перебрасывались бейсбольным мячом, за ними наблюдала собака — чистый и вычесанный золотистый ретривер. Время от времени она приподнималась и начинала облаивать летающий мяч.

Забросив дробовик и прочее на заднее сиденье, влез в кабину, завел. Дал полминуты прогреться, а если точнее, то смазаться двигателю, а за это время попрыгал на сиденье, в очередной раз убеждаясь, что сижу не в трофейном военном «кюбеле» с жестяными дверцами и продуваемым брезентом сверху, а в самой настоящей машине, в которую не течет и не задувает и в которой даже сидеть просто приятно. Найти себе какой-нибудь «кадиллак» и ездить на нем, компенсировать, так сказать, за все унижения? А почему бы и нет. Просто не здесь, а там, в Канаде, например. Когда доберусь.

Гидроусилитель руля, к слову, тоже очень приятная штука. Вывернув колеса на месте, круто развернулся и поехал к центру города. Заодно радио включил, по которому объявили, что сейчас будет песня Линды Ронстадт. Все удовольствия сразу.

Машин на улицах было даже меньше, чем в будний день, а вот пешеходов побольше. В паре мест уловил запах разгоревшихся углей — кто-то жарил мясо, вызвав некий смутный приступ зависти. Линду Ронстадт как раз сменили братья Делмор с «Буги товарного поезда», когда мой пикап свернул на подъездную дорожку дома Люси. Ждать не пришлось: я даже двигатель не успел заглушить, как входная дверь распахнулась и на крыльцо выбежала хозяйка дома, одетая в серый трикотажный тренировочный костюм и яркую красно-синюю куртку. Помахав рукой через ветровое стекло, она забралась в кабину, совершенно неожиданно чмокнула меня в щеку и сказала:

— Поехали в таун-холл, там должен быть дежурный клерк.

— Зачем? — удивился я, хоть и врубил задний ход.

— За тем, что нам надо попасть в закрытое место. Нужен пермит, и надо оплатить лицензию, потому что это в черте города. Помнишь, куда ехать?

— К больнице, насколько я помню?

— Верно. Только подъезд с другой стороны.

Я повел машину, попутно размышляя над тем, как реагировать, если чмоканья продолжатся. Нет, я не монах и даже, наверное, не самый верный муж был бы, и не могу сказать, что Люси мне не нравится, скорее, даже совсем наоборот, но… я вот чувствую сейчас, насколько она уязвима. Просто она не знает, что я не могу здесь остаться, а я знаю. Она не знает, что я не одинок, а я знаю. И рассказать ничего не могу. Как-то очень уж подло это будет, вот так воспользоваться и сбежать. Ну не могу так, я все же себя уважать хоть насколько-то хочу — нет желания смотреться в зеркало и каждый раз видеть там подлеца.