Но Пашка лишь досадливо махнул ногой.

– Игорь Петрович! – воззвала Соня к Пашкиному деду. – Скажите хоть вы ему! Это же сумасшедший человек! Он так на крыше, как аист, полдня просидеть может, с айпадом в обнимку! А солнце печет! У него тепловой удар будет!

– Павел, по-моему, мысль здравая, – заметил старый генерал. – К тому же на сильном солнце и айпад может перегреться.

Последняя фраза заставила Пашку нахмуриться.

– Так… шелупонь… живо зонт мне сюда! «Как, как»! Как хотите! Еще не хватало, чтобы из-за этого вашего солнца у меня жесткий диск в ящик сыграл!

Красный сломанный зонт был поднят на крышу в той же авоське после нескольких неудачных попыток, сопровождаемых неприличной атамановской руганью и воплями. Пашка поймал зонт, установил его у себя над головой, со счастливым вздохом вошел в Интернет и отключился от действительности.

– Псих! – горестно прокомментировала Соня. – Называется – приехал отдыхать на море! Дети, все позавтракали? Собирайтесь купаться! Нино Вахтанговна еще спит, дайте ей от вас отдохнуть!

Девчонки и пацаны кинулись собираться. Белку, осторожно проскользнувшую в калитку, заметила только Полундра.

– Ты где была?! Ушла одна! Никому ничего не сказала! Хорошо еще, Соня Пашку воспитывала и не заметила, что тебя нет! Где тебя носило?!

– Не ори, Соня услышит… На море расскажу.

Оказавшись на пляже, девчонки дождались, пока Соня уплывет в море, а парни убегут играть в волейбол, и дружно вцепились в Белку. Та как можно короче доложила о серебристой иномарке. Поколебавшись, сообщила и о том, что почти час позировала Ромке на фоне рассветного моря.

– Но это же здорово! – обрадовалась Натэла. – Художники очень часто влюбляются в своих моделей! Если он тебя захотел нарисовать – значит, ты ему наверняка нравишься! Он тебе свидания не назначил?

– Нет… И вообще, по-моему, я его напугала. Проболталась, как дура… – Белка с убитым видом рассказала о «графине Сарре». Полундра, выслушав ее, нахмурилась:

– Так, говоришь, ты ему впрямую на музей Тропинина намекнула?

– Еще как впрямую!

– А он?

– А он – ничего! Вообще ничего! Помолчал, повернулся и ушел. Ой, какая же я дура, девчонки… Может, мне вообще все почудилось? Может, это ко мне там привидение подходило, а никакой не Ромка? Может, я просто с ума сошла?!

– Мы бы заметили, – успокоила Полундра. – Меня больше интересует, с кем это он в шесть часов утра встречался.

– Меня тоже, – буркнула Белка. – Мне, конечно, плохо видно было… но эта девчонка, по-моему, взрослая совсем.

– Что они там, в машине, делали, ты не видела?

– Нет, я далеко была. Но не целовались, это уж точно.

Полундра только закатила глаза. А Белка подумала про себя, что за точность своей последней фразы поручиться никак не может.

Когда к обеду вся компания вернулась с пляжа, красный зонт по-прежнему торчал над крышей и из-под него доносилось задумчивое пение:

– Графиня, я стрелялся на дуэли!

Другой бы кто-то сделать так не смог —

Промазать с трех шагов по крупной цели

И прострелить свой собственный сапог…

– Полторецкий, ты нормальный или нет?! – с ужасом спросила Соня. – Ты что, так и сидел там все время?!

– Так Интернет же поймался! И потом, я уже все… – Пашка выглянул из-под зонта, широко улыбаясь, и скомандовал: – Пацаны, подавайте лифт!

«Лифт»-авоська был немедленно запущен, и вскоре ценный айпад оказался на земле. Следом грохнулся зонт, а уже за ним съехал по хлипкой лесенке и Пашка.

– Все, что надо, узнал! – бодро сообщил он. – Ну ладно, на музейных файлах никакой защиты не стоит: люди искусства, что с них возьмешь… Но полицейские-то протоколы можно было как-то засекретить?! Правильно дед говорит: безалаберность эту страну погубит! Да, шелупонь, история, кажется, нехорошая…

– С ума сойти можно… – пробормотала Соня. – Этот человек когда-нибудь взломает интимную переписку президента! И мы узнаем много интересного!

– Ой, ничего там интересного нет! – отмахнулся Пашка, спрыгивая с лестницы. – Все как у всех.

Наступило подозрительное молчание.

– Полторецкий! – наконец ахнула Соня. – Ты что – уже?!.

– Звезда моя! Я же не собираюсь это все печатать в газете «Известия»! – Хулиганские Пашкины глаза смеялись. – Это америкосы могут родному президенту такую бяку подложить… а у нас мужик мужика всегда покроет! Так что оставьте папашу всенародного в покое, и… Натэла, обед будет?

– Как думаешь, свистит он насчет президента? – шепотом спросил Атаманов Юльку.

– А кто его знает, – подумав, так же тихо ответила она. – Может, и свистит… Но что хакер он от бога – это даже дед говорит! Пошли обедать скорей! Пашка на голодный живот все равно слова не скажет!

После Натэлиного хаша и вареников с вишней Пашка отвалился на спинку стула и благодушно заметил, что и от женщин иногда бывает польза.

– Сейчас половником двину по башке, дорогой, – так же благодушно сообщила Натэла, убирая со стола. – Соня, как ты его терпишь?

– Сама не понимаю, – вздохнула та. – Исключительно из уважения к Игорю Петровичу.

– Пашка, ты натрескался? – нетерпеливо спросила Полундра. – Ну и излагай давай уже! Что нарыть удалось?

– Для начала я ковырнул недавнюю кражу в тропининском музее. – Пашка перестал улыбаться и забарабанил пальцами по столу. – В общем, все так, как Сол Борисыч рассказывал. Действительно, среди ночи зазвенело стекло, прибежал охранник, но вору удалось прорваться мимо него на улицу и скрыться. Ничего не пропало, кроме чашки кузнецовского фарфора. Полиция завела дело, опросила всех причастных лиц… ну, на этом и все. Чашка нигде не всплыла – ни в частных коллекциях, ни на аукционах, ни на форумах, я три часа проверял. Хотя времени еще очень мало прошло и выводы делать рано.

– А что, все-таки ценная чашка? – недоверчиво спросил Батон. – У моей бабки тоже фарфоровый сервиз есть! Я один раз блюдце грохнул, так она меня чуть веником не убила!

– Смотрите, – Пашка повернул к компании айпад. – Я скопировал фотографию. Кузнецовский фарфор начала девятнадцатого века, примерно тридцатые годы. Большой ценности не представляет, поэтому полиция и не сильно старалась. К тому же вор наверняка уронил ее где-то в переулке с перепугу. Юлька, что ты там так разглядываешь?

Полундра напряженно всматривалась в фотографию на экране айпада. Это была изящная голубая чашка с узором из розочек по краям. Рядом был снимок той же чашки, перевернутой вверх дном.

– Пашка, а зачем она вверх ногами снята?

– Чтобы клеймо было видно. Я уже у Сол Борисыча проконсультировался. – Пашка постучал пальцем по экрану. – Видишь, веер из виньеток и надпись: «Братья Кузнецовы». Такая форма клейма характерна для начала девятнадцатого века. Позже кле́йма уже круглые стали.