С 1940 г. служил в военной контрразведке. С 1943 г. — старший оперуполномоченный 2-го отделения (радиоигры) 3-го отдела ГУКР СМЕРШ, возглавлявшегося Д. П. Тарасовым (см. «Большая Игра»). С 1952 г. возглавлял различные отделы 2-го Главного управления МГБ — КГБ и ПГУ КГБ. С 1969 г. — 1-й заместитель начальника, в 1970–1983 г. — начальник 2-го Главного управления, в 1978–1983 г. — заместитель председателя КГБ СССР.

Моя служба в военной контрразведке началась с должности помощника оперуполномоченного Особого отдела 151-й стрелковой дивизии. В марте 1941 года я был переведен в Особый отдел 4-й воздушно-десантной бригады, дислоцировавшейся в Конотопе. В ее составе попал на Юго-Западный фронт, где в августовских боях 1941 года получил ранение. После излечения в госпитале был направлен в Особый отдел 14-й саперной бригады, в составе которой принимал участие в боях под Сталинградом.

В 1942 году, после окончания трехмесячных курсов при Высшей школе НКВД, был переведен для дальнейшего прохождения службы в 1-й отдел 2-го контрразведывательного управления НКВД. Через некоторое время меня включили в состав группы из четырех оперативных работников специального отделения 2-го отдела Управления, специализировавшегося на проведении радиоигр с гитлеровской разведкой.

В 1943 году это подразделение было передано ГУКР «Смерш». Его возглавил талантливый контрразведчик Дмитрий Петрович Тарасов.

Всего за годы войны Центром и органами госбезопасности на местах была проведена 181 радиоигра, целью которых являлись дезинформирование немецкого командования, проникновение в разведывательные и контрразведывательные органы врага, выявление и ликвидация их агентуры, получение информации о планируемых противником военных операциях.

Ведение радиоигр в тесном контакте с Оперативным управлением Генштаба обеспечивало своевременную подготовку соответствующей «информации» по военным вопросам, передача которой гитлеровской разведке была призвана вводить противника в заблуждение относительно осуществлявшихся Красной Армией крупных военных операций: на Курской дуге, Корсунь-Шевченковской, Белорусской и других. Только при подготовке Орловско-Курской операции было проведено 17 радиоигр.

Мне хотелось бы рассказать об одной из наиболее интересных и искусно проведенных радиоигр с противником, которая была призвана защитить первых лиц Советского государства от террористических посягательств.

В ночь с 4 на 5 сентября 1944 года с Рижского аэродрома поднялся в воздух четырехмоторный самолет «Арадо-232». Сконструированный для выполнения специальных задач, он имел навигационное оборудование, позволявшее летать ночью и в любую погоду. Благодаря десяти парам покрытых каучуком несущих колес шасси он мог садиться на малых по размерам площадках, на лугу и даже на пахоте. Деревянные лопасти винтов, глушители на моторах и черная матовая окраска корпуса делали его практически незаметным.

Немецкий военно-транспортный самолет «Арадо-232», 200-я эскадрилья специального назначения

Пилотировали самолет опытные летчики люфтваффе, входившие в состав авиагруппы КГ-200. Они осуществляли заброску на территорию СССР террористов и диверсантов, поэтому при взятии в плен не могли рассчитывать на статус военнопленных. В самом самолете кроме экипажа находились два пассажира — мужчина и женщина в советской военной форме. Это были агенты разведывательно-диверсионного органа «Цеппелин-Норд» Петр Таврин и Лидия Шилова. Они летели в Москву с заданием убить Сталина.

Петр Таврин перешел на сторону врага в мае 1942 года. Находясь в лагере для военнопленных, согласился сотрудничать с немецкими спецслужбами, которые первоначально использовали его в качестве агента-провокатора. Пройдя таким образом проверку на преданность, в ноябре 1942 года Таврин становится курсантом разведшколы. Вскоре из разряда «одноразовых» агентов он переходит в категорию «ценных». Этому способствует активная работа изменника по разоблачению членов антифашистских организаций в Европе.

Со временем на Таврина обращают внимание высокопоставленные сотрудники гитлеровских спецслужб, в том числе любимец Гитлера — Отто Скорцени, который принимает личное участие в его подготовке к выполнению особо секретной миссии в советском тылу. С харизматичным агентом несколько раз встречается перешедший на сторону нацистской Германии генерал-предатель Власов А. А.

Агента-террориста снабжают документами на имя заместителя начальника Отдела контрразведки «Смерш» 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта майора Таврина Петра Ивановича. Для легализации в Москве он имеет запасной комплект документов на имя офицера, прибывшего из госпиталя на отдых и реабилитацию. В целях подтверждения легенды ему делают несколько пластических операций, имитирующих следы ранений. Грудь диверсанта украшает подлинная звезда Героя Советского Союза, боевые ордена и медали. В полевую сумку вложена сфальсифицированная вырезка из газеты с указами о награждениях, где, среди прочих, упоминается фамилия Таврин. Для осуществления теракта диверсант снабжен пистолетами с разрывными и отравленными пулями, радиоуправляемой миной и миниатюрным гранатометом «Панцеркнакке», снаряд которого на расстоянии до 300 метров пробивает 35–40 мм броню.

С Тавриным П. И. в советский тыл направляется его супруга — агент «Цеппелина» Лидия Шилова, которая в этой агентурной паре выполняет роль радиста.

В ночь на 5 сентября 1944 года в отдел НКВД по Гжатскому району поступило сообщение из службы воздушного наблюдения, оповещения и связи о том, что в направлении Можайска пролетел вражеский самолет, который был трижды обстрелян нашей зенитной артиллерией. Из-за полученных повреждений самолет лег на обратный курс, однако продолжать полет не смог и совершил вынужденную посадку.

Через некоторое время начальнику Гжатского районного отдела НКВД поступило очередное сообщение о том, что неизвестный самолет приземлился в районе деревни Яковлево, от него на рассвете отъехали на мотоцикле в направлении деревни Карманово мужчина и женщина.

Утром того же дня несостоявшиеся террористы были задержаны сотрудниками Кармановского РО НКВД и РО НКГБ. Ни удостоверение сотрудника «Смерша», ни предъявленная телеграмма о срочном вызове в Москву, ни Золотая Звезда Героя Советского Союза не оказали должного воздействия на чекистов.

В ходе обыска мотоцикла были обнаружены оружие, боеприпасы, мина, бланки всевозможных удостоверений, более сотни печатей советских учреждений и организаций и прочая шпионская экипировка. Срочный запрос в Москву не подтвердил службу в органах контрразведки майора Таврина. Задержанные признались, что являются немецкими агентами, и дали согласие на сотрудничество.

При аресте Таврина П. И. и его спутницы в наши руки попали шифры, кодировочные таблицы и специально оговоренные на случай провала способы оповещения.

Радистка Таврина — Лидия Шилова на одном из первых допросов, 8 сентября 1944 года, дала исчерпывающие сведения об особенностях организации радиосвязи с Центром.

П.И.Таврин с куратором от РСХА

В целях выявления дальнейших намерений германской разведки было принято решение завязать с «Цеппелином» радиоигру, которая оказалась в ведении Главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР. Непосредственное руководство ее проведением осуществлял старший оперуполномоченный 3-го отдела ГУКР «Смерш» майор Фролов, а с января 1945 года это дело было поручено мне.

Одновременно с получением санкции на проведение операции была активизирована вся система розыска государственных преступников. К работе были