Каретников смотрел на учителей. Лица радостные, светлые. У многих это не первый выпуск. В мозг закралась скорбная мысль. Еще лет десять сравнительно спокойной жизни у них всех есть, а вот потом… Потом настанет в стране лихолетье. Многие из педагогов уйдут в мир иной, а многие будут влачить жалкое существование. Даже когда в государстве жизнь выровняется, труд учителя не станет почетным и уважаемым. И то же государство будет платить им за их труд копейки, чтоб только с голоду не подохли. Вспомнил, как премьер, Медведев, на вопрос молодого учителя-мужчины:

— Как на такую зарплату прокормить семью?

Ответил с экранов телевизора, типа мол, да! Учителя получают мало, но если бы хотели зарабатывать больше, строем, с песнями, «в ногу» пошли бы в бизнес, вот там бы и заработали себе на хлеб с маслом. А раз хотят по призванию работать, пусть терпят. Выходит, грамотные люди стране не нужны будут? Только рабы? А ведь на каждом углу трындит про инновации в науке и жизни страны. О, грустный гномик! Откуда ж им взяться, тем инновациям, ежели учитель ребенка в школе не научит? А может думает, китайцы мозгами помогут? Грустно! Но это ведь можно и подправить, попытаться не допустить развала страны и появления Чубайсов, Гайдаров и тех же Медведевых. Не допустить засилья бандитизма в городах, войн и обнищания народа.

…После директора говорили учителя, родители. Давали напутствие в жизнь.

— Не верится, что закончили школу. Правда ж, Миш? — Спросил Самарин. — Когда учились, хотел ее взорвать. Когда закончили — отношение как к дому родному.

— В самую точку попал. — Поддержал приятеля. — Вот только теперь придется нам всем тяжелее.

— Эт, почему же? — спросила Надька Мурзаханова, прислушивавшаяся к их словам.

— Предстоит научиться хлеб насущный своим трудом зарабатывать и на родоков не надеяться.

— Испугал!

…Вот и кульминация события, с проносом у Сергея Шпики на плече, крохотной первоклашки в немыслимых бантах с бронзовым колокольчиком, отчаянно трепыхавшимся в дрожащих детских ручках, хлопками в ладоши, поздравлением первой учительницы и директора школы, фотографий на память. Видно, что у девочек в глазах сами собой слезы наворачиваются. Малыши-первоклашки сорвались гурьбой, понеслись к строю выпускников дарить махонькие колокольчики и книги. Потрепал по стриженному загривку шустрого пацаненка.

— Спасибо, братишка!

Глянул, чем его тот одарил. Хмыкнул. Беллетристика. Книга — лучший подарок. «Путь к Заоблачным Вратам», цена два рэ, семьдесят копеек. Не хило по местным меркам.

Место поздравляющих заняли родичи выпускников. Сколько же их! Что, родители и взаправду всю родню подтянули? Действительно, похоже на то, класс-то у них элитный. Окружили. Затискали поздравляючи! Да, отстаньте вы! Дома отметите! Праздник у них видите ли! А того не понимают, детство-то у кое-кого закончилось.

В динамике прозвучал голос директора, приглашающий выпускников и родителей в актовый зал. Каретников махнул родичам рукой, указал в сторону входа в школу, крикнул через толпу разделяющую их.

— Идите, рассаживайтесь!

Поняли, головой закивали.

— Де-ед! Иди сюда!

Протиснувшись, старый вопросительно посмотрел на внука.

— Идем со мной. Хочу тебя кое с кем познакомить.

Прекрасная солнечная погода. Народ не слишком торопился покинуть стадион. Галдеж, смех, кто-то даже петь пытается. Весело людям. Мелкота под ногами шныряет, тоже чему-то радуется. Может предстоящим каникулам? Каретников мыслями чуть отвлекся от праздника, вспомнив, что именно этим малявкам предстоит выносить все тяготы и лишения развала страны, гибнуть на Кавказе и в бандитских разборках. Придется подстраиваться под новые реалии жизни. И, чтоб такого избежать, именно ему нужно будет попытаться исполнить то, что задумал. То, о чем размышлял весь этот учебный год.

— Дед, не отставай! Про твою ногу я помню.

— Нога давно зажила. Мишаня, ты куда меня тащишь?

— Увидишь.

Можно сказать, в последний момент успел выцепить из учительской когорты Ольгу, удивленно взглянувшую на него.

— Ольга Евгеньевна! Можно вас на минуточку задержать?

— Что вы хотите, Каретников?

— Отойдемте.

За локоток подвел к деду. Старик остановившись под сенью акаций, у низкой изгороди, отделявшей территорию стадиона от городской улицы, с интересом наблюдал за действиями внука, под ручку с миниатюрной, молоденькой блондиночкой приближавшегося к нему. На красивом лице молодой женщины читалась легкая тревога. Она, кажется не совсем понимала происходящего с ней.

Подвел.

— Хочу вас познакомить. Дед, это преподаватель истории, Ольга Евгеньевна. — Представил Михаил. — А, это мой дед. Константин Платонович.

— Очень приятно.

— Взаимно. — Дед с хитринкой заглянул в глаза Ольге, едва улыбнувшись, спросил. — Пацана ожидаешь, дочка?

Не поняла.

— Какого пацана?

— Мальчишка у тебя родится.

— А…

Каретников взял быка за рога.

— Значит так, времени мало, слушайте сюда оба. Дед, Оля моя жена. И ребенок, мой…

— Миша… — попыталась что-то сказать.

— Тише-тише, родная! Спокойно, улыбайся, делай вид, что мы беседуем о пустяках. Вот! Молодец! Давай договоримся, от деда секретов нет. Скоро мне уезжать и единственный человек, который тебя поддержит, поможет и научит, это он. Он знахарь. Придтить к нему можно всегда и запросто, подозрений ни у кого не вызовешь.

Дед в свою очередь обозначился, подал голос.

— Значит это та, которая смогла твое сердце забрать. Не удивлен. Да ты не смущайся дочка. Раз Мишкина жена, стало быть, моя внучка.

Протянул Ольге ладонь, больше похожую на лопату, попросил:

— Положи сюда свою руку, ладошкой вверх.

Не слишком долго смотрел на линии ладони, но с выводом определился. Лицом погрустнел. Изрек:

— Светиться действительно не стоит. О-хо-хо! Старость не радость. Как знал. Сейчас! Еще минутку у вас украду и расходимся.

Отвернулся. Махнул кому-то рукой.

Что за день такой? Сплошные хлопоты. Сначала линейка. Потом вот, Миша не предупредив, со своим дедом познакомил. Старик крепкий, но при иной ситуации испугаться можно такого. Взглядом окинет, словно рентгеном просветит. На старого ворона похож. Теперь вот эта…

К ним подошла знакомая Михаилу ведьмочка. Когда только дед перевербовать успел? Каретников ее после Рождества ни разу и не видел. Узнала. Улыбается на правах старой знакомой. А ведь похудела. И… похорошела.

Из-под седых бровей дед зыркнул на Ольгу, серьезно спросил:

— Видишь девицу?

— Да.