– Мне приснился плохой сон. – Ирэн вытащила из кармана жакета пачку сигарет, щелкнула зажигалкой и посмотрела на него сквозь облачко дыма. Хикки очень не понравились ее глаза. В них стояла какая-то странная, незнакомая ему тоска, он никогда еще не видел жену такой подавленной и даже несчастной. Она выглядела, как старая верная собака, незаслуженно ударенная хозяином.

– Так что там за сон, Ир?

– Я не стала говорить тебе с утра… В общем, мне приснилось, что ты гонишься за каким-то типом, таким рыжим… с бородой, а потом – ты в окружении ангелов.

– Если честно, я не в курсе, к чему это. Рыжий тип с бородой, гм-м… Ангелы… ну, ангелы, это, кажется, не так уж и плохо. Плохо, когда снятся жабы – синие и с пупырышками. Перед тем, как мы упали на Эрилак, мне как раз приснились синие жабы, все с ног до головы в пупырышках. А вот ангелы… да Бог с ними.

Ирэн приблизилась к Хикки и неожиданно уселась ему на колени. Он изъял у нее сигарету, сунул себе в рот и крепко обхватил жену за талию. Закрыв глаза, она опустила голву ему на плечо… он не мог сказать, сколько времени они так просидели. Сигарета истлела до конца, и Хикки швырнул ее в урну. Потом он стал погружаться в сладкую дрему. В реальный мир его вернул оглушительный грохот в дверь.

– Да, черт побери! – Хикки стряхнул с себя жену и встал.

На пороге стояли Этерлен и Йони Йохансон. Под мышкой у детектива был плоский голографический проектор, а Этерлен держал свой неразлучный терминал.

– Мы можем расположиться здесь? – спросил Этерлен с очаровательной бесцеремонностью. – А то там ужасный шум.

– Можем, – вздохнул Хикки. – Ир, распорядись, чтобы нам принесли кофе. И коньяк, обязательно.

Вернувшись в кресло, он придвинул к себе громадную каменную пепельницу и тяжко вздохнул. Непонятно отчего, но вся эта затея любимого Дедушки стала ощущаться как гиря на шее. Ему смертельно захотелось выпорхнуть отсюда, с восемьдесят шестого этажа, и хоть на пару секунд почуствовать себя беззаботной птичкой, далекой от всех проблем и чужих неприятностей.

Йони тем временем споро оживил свою машинку и взял в руку миниаюрный пульт.

– Ну, вот они, – сообщил он.

Посреди кабинета появились двое мужчин. Лет они были одинаковых – где-то так под сорок, внешность имели не самую запоминающуюся; Хикки мог только сказать что одного из них, обладателя висячих светлых усов, жизнь потрепала несколько крепче, чем его приятеля. А вот с одеждой было интереснее. Безусый брюнет с наметившимся брюшком выглядел, как типичный обитатель Острова Ублюдков: на нем были узкие синие брюки, белая рубашка-безрукавка с большим отложным воротником и бездной карманов, наложенных друг на друга, и обычные в Портленде сандалии без задника, а вот второй, обладатель тех самых печальных усов, казался приезжим. На Авроре так вообще не одевались – достаточно плотный камзол мог принадлежать только жителю не слишком жаркого мира, о том же говорили и странного вида серые шаровары с застежками понизу, из-под которых виднелись узконосые сапоги на высоком каблуке.

– Ты уверен, что все было именно так? – спросил Хикки.

– У меня профессиональная память, – обиделся Йони. – К тому же я почти час на это убил.

– Где это так одеваются? – задумчиво произнес Хикки. – Он же явно не здешний.

– А кто из них махал помелом? – поинтересовался Этерлен.

– Тот, с усиками. У него еще голосина такой – у, что сирена. Но по-моему, он не военный. Интонации не те. И волосы, видишь, короткие. Но вот откуда он?

– Или с Сент-Илера, или с Килборна, – уверенно отозвался Этерлен. – Если с Килборна, то он, скорее всего, скотовод. Это у них там манера носить сапоги а-ля офицерские ботфорты, и при этом запихивать голенище под штанину. Орать и бузить в кабаках они тоже любят. Каким чертом скотовод мог оказаться в курсе событий?

– А ты уверен, что это все не туфта? – Хикки принял из рук секретарши поднос с кофейником, плотно затворил за нею дверь и вернулся на место. – Может, они имели в виду совсем не того Каспара. Может, вообще…

– Не может, – перебил его генерал. – Я уже все выяснил. Кирпатрик вышел к тому самому Килборну, а по спине у него уже топчутся лидданские друзья.

– Регулярные?

– Хуже, братцы. Пираты. Все-таки он и с ними что-то не поделил. И если мы его не достанем, – а как его достать, я просто не знаю, – погром будет продолжаться. После той истории с нашим патрулем и лидданами, Кирпатрик твердо заявил, что его сдали не только пучеглазые сволочи, но и наши… я имею в виду ваши – с долбаной вашей Авроры. Что у вас тут за планета!

Хикки вдруг стало смешно. Он представил себе, как Каспар Кирпатрик, он же Каспарчик, живая легенда, ужас галактических трасс, нанимает килборнского свинопаса для того, чтобы тот завалил лидданского консула. Завалил, совершенно бесшумно ушел, а потом размахивал налево и направо своим языком, хвастаясь, как хорошо у него все вышло. Прожив на свете тридцать три года, полковник Махтхольф ни разу не видел ковбоя, способного тихо и, главное, весьма профессионально пройти через охрану, уложить VIР одним-единственным выстрелом в лоб (а дело, как он уже знал, было именно так), и все так же аккуратно раствориться воздухе!

– Это был действительно свинопас, – сказал он. – Не киллер, переодетый свинопасом, а настоящий свинопас. Но как?..

– Да пошел ты к черту, умник, – буркнул генерал с неожиданным радражением. – Откуда я знаю, как? Я только знаю, что все совпадает, что цепочка получается предельно логичная, а против логики я не ходок.

– С сетями работать будем? – поинтересовался Хикки.

– Да за каким чертом, у нас совершенно нет времени. В Империи пятьдесят пять миллиардов рыл – по анализу мы получим тысяч десять персонажей, как две капли воды похожих на наших фигурантов. Пусть этим займется Йони. Нам сейчас нужно вычислять Лоссберга и перебираться к нему на борт.

– А ты знаешь, где он? А то у меня стоит в доках «Ровер», только что с капиталки. Экипаж я соберу к вечеру…

– Нет уж, только не это. Не исключено, что мы пойдем прямо к черту в зубы, а туда, знаешь ли, все-таки лучше с Лоссбергом.

Вокруг солнца Авроры вращались семь планет; собственно Аврора была четвертой. Помимо нее, относительно небольшие человеческие колонии находились также на второй и шестой. Атмосфера второй планеты позволяла долгосрочное терраформирование, и ее готовили под эту, наконец-то доведенную до ума технологию, а шестая, мрачный мир фиолетовых льдов, под которыми кипела странная, фторо-кристаллоидная жизнь, был ценен исключительно рудами. Остаться там навсегда мог только шизофреничный ксеногеолог или большой любитель уединения, – зато вокруг планеты вертелись аж восемнадцать разнокалиберных лун.

В этом многоцветном хороводе и затерялся «Циклоп». Кришталь, входя в систему, решил потешить свои источенные алкоголем нервы и спрятаться так, чтобы его не увидела ни одна из сторожевых башен оборонительной сферы. Несмотря на размеры корабля, ему это удалось. Зато пилоты принадлежащего Хикки каботажного грузовика, на котором он отправился к Лоссбергу, прокляли все на свете. Маневр приближения к «Циклопу» заставил их вспотеть по-настоящему: они крутились вокруг грязно-серой планеты больше часа. Наконец на экранах появилась величественная черная сигара с широко растопыренными пилонами эволюционных двигателей. По сложившейся традиции, чуть приплюснутую «спину» корабля украшал портрет рыжеволосой красотки, жизнерадостно запустившей пальчики промеж ног.