Про то, что Катя дома сидит, Виктор не знал, а в редакцию к нам предпочел не соваться. Так что мы с Зинкой дождались конца рабочего дня и вместе с ней поехали к Кате. Припарковались неподалеку около ее дома и стали наблюдать, ровно в засаде, когда же Воронцов покажется.

Ну, он даже таиться не стал, идиот этакий. Я-то думала, такси поймает, а он на своей «феррари» приперся, всей окрестной ребятне на радость. Ну и ходу в подъезд. А мы за ним. Из-за двери Катькиной плохо слышно, что в квартире происходит, так что Зинка взяла у меня дубликат ключей да дверь-то тихонько и открыла.

И вот, стоим мы с Зиной в коридоре, ровно как шпионы какие-то, а эти двое в комнате друг на друга орут. И в руках у придурка нашего — пистолет! Видать, решил обезопаситься, больно уж он Катьку испугался.

Ну, как они нас увидели, удивились оба, даже кричать перестали. Катька, правда, тут же что-то заподозрила, как вцепилась в меня и давай трясти: мол, что вы тут забыли, кошелки драные? Потом к Виктору кинулась: дескать, за каким фигом ты дверь открытой оставил? Он вмиг забыл, зачем пришел, и оправдываться начал, типа: да закрыл я ее, точно помню! Про то, что у нас свой собственный комплект ключей есть, никто и не додумался! Ну а мы их тоже, ясен пень, информировать о том не стали.

В общем, галдеж, неразбериха полнейшая. Зина так ласково к Виктору подошла, пистолет у него из руки достала, он и не сопротивлялся даже. Обмяк весь, хлюпик. Сдается мне, даже если бы Катя на него и впрямь с ножом бросилась, он бы и тогда на спусковой крючок нажать не смог, не та натура.

И тут Зинка, хладнокровно так, берет, наводит пистолет на Катю и стреляет. Я аж взвизгнула от неожиданности! Катька хлоп — на пол, наповал! Виктор глаза закатил, едва в обморок не грохнулся. Ну а Зинка к нему подходит и ласково так говорит: мол, ну что, Виктор Серафимович, вот вы и убийца! Он башкой мотает. «Да я вас всех засажу», — бормочет. А она пистолетиком у него перед глазами машет и проникновенно так сообщает: «А у меня против тебя улики есть! Пистолет твой, пальчики на нем тоже твои!» Она ж, кобра эдакая, словно заранее все знала, перчатки нацепила! И это в жарищу-то такую! «Ну а если, — говорит, — все же попробуешь в ментовку отправиться, то учти: против одного твоего слова двое наших! Мы с Раей расскажем, как сидели в гостях у коллеги, а тут ты приперся весь невменяемый, обвинил ее во всех смертных грехах, пристрелил, нас запугал, да и был таков!»

Ну, тут ему совсем поплохело, Зинка же могла очень убедительной быть!

В общем, порешили они так: Виктор немедленно едет в какое-нибудь людное место, чтоб у него хоть какое-то подобие алиби было, а Зинаиде за молчание денег отстегивает.

А потом она его вдруг возьми и спроси: «Кто такой наш главный редактор, Никита Аникушин, что он себе такие вольности позволяет и сам черт ему не брат?» Очень уж ее коробило то, что он ее место занял, а ее саму в простые корректоры понизил. Тут-то мы и узнали, что на самом деле он — внебрачный сын Егора Воронцова и, значит, самому Виктору кузеном приходится.

Ну, дальше разговоры вести было опасно, мы и свалили все оттуда по-быстрому, пока соседи милицию не вызвали. Пистолет-то без глушителя был, такой громкий хлопок раздался, что на пробку из-под шампанского при всем желании не спишешь! Правда, Зинка еще успела перед уходом у Катьки из сумочки ключи от служебной Витькиной машины спереть. Я ж говорю: жадная она была до крайности!

Едем мы с ней, меня всю трясет, я ж не преступница какая-нибудь, а тут у меня на глазах живого человека застрелили! Ну а Зинаида и говорит мне: мол, не дрейфь! Я за Виктора замуж выйду, а ты клювом не щелкай и Никиту обольщай. Внебрачный он или нет, а наверняка состоятельный, раз прямой родней нашим Воронцовым приходится. И так складно у нее все на словах получилось, что я и задумалась: а почему бы нет? Я ж дама видная, интересная, мне до сих пор не больше тридцати дают, чем не пара для Аникушина?

Да только ничего путного из этой затеи не вышло. Если б Никита свободен был, тут еще, может быть, и сладилось что-нибудь. А он, зараза такая, уже в Нику всеми руками и ногами вцепился. Да и она его мне отдавать не собиралась. Я уж и так и эдак пробовала к Аникушину подкатить, да только в результате выгнали они меня из редакции, как шелудивую собаку. Нет, я тоже не права была, сорвалась, начала Нике хамить. Так бы, глядишь, и удалось бы потихоньку между ними клин вогнать и под шумок вакантное место у теплого бока застолбить, да хотелось-то ведь побыстрее, все и сразу!

Я первым дело к Зине за советом: и как тут быть? А она мне в глаза: мол, сама виновата, дуреха! Надо было не нахрапом действовать, а исподволь. Сначала с Никой их рассорить, а уж потом и самой к нему клеиться. Так что ничем не могу помочь!

Ух, как мне тут обидно стало — я и передать не могу! Зинка-то на те деньги, что ей Виктор отвалил, тут же себе новую тачку купила, а мне ровно как подачку свою развалюху отдала. А на кой ляд она мне нужна? Ей красная цена долларов двести! Да еще я, пока Зинка в туалет ходила, в ее сумочку залезла, ради интереса. А там кольцо Стеллы лежит! Она с ним ни за что расставаться не хотела! А колечко то, поди, еще подороже машины будет! И вот выходит, кому-то все — и деньги, и женитьба, а кому-то дырка от бублика!

Тут я озверела и потребовала от Зинки: мол, соловья баснями не кормят, а я по твоей милости на улице оказалась. Так что если не хочешь осложнений, то плати. Хочу такую же тачку, как у тебя!

Она сначала обозлилась жутко, кричать на меня стала, но я на своем стояла твердо: либо так, либо я умываю руки и сообщаю Воронцовым-старшим, что она их наследника шантажирует. Они-то не милиция, быстро с ней по-свойски разберутся. А то и про Стеллу им расскажу, как дело было. Тогда она на попятный пошла, стала на жалость давить: мол, откуда же ей вторую машину взять, деньги-то закончились! Я ей говорю: «Продай кольцо Стелкино!» Тут она аж пятнами пошла, видать, не ожидала, что я про это узнаю. «Не могу, — зубами скрипит, — уж очень оно приметное. Надо хотя бы с годик выждать, прежде чем его на продажу выставлять». Я ей в ответ тут же сообщаю, что год ждать не собираюсь, пусть даже не мечтает. Либо к концу недели я получаю свою тачку, либо вся ее игра идет прахом. И пусть даже не думает мне угрожать — не на ту напала! Я не малолетка пугливая, мне мозги пустыми посулами не запудришь!

Уж не знаю, что мне эта машина так в ум запала, но прямо как заклинило меня. Кроме как о ней, и думать в тот момент ни о чем не могла. Ну, Зинке делать нечего, стала Виктору названивать, чтоб он ей еще бабок отвалил. Он сначала долго трубку не брал, она от нетерпения аж дырку в полу под собой протанцевала. Ну а потом он ответил. Да так ответил, что Зинка аж дара речи лишилась. Что сказал? Да послал ее прямым текстом! Мол, плевать я на тебя хотел, и вообще я уже в аэропорту, сваливаю из России и больше здесь появляться не намерен! И нечего на меня давить, Никита уже в курсе событий, так что недолго тебе осталось на свободе расхаживать.

Ну, тут дело уже всерьез жареным запахло. Зинке-то за решетку, понятное дело, отправляться ой как не хотелось. Значит, чтоб Никита никому растрепать об этом не успел, надо было его заставить замолчать навсегда. Они с Никой после работы куда-то вместе намылились, но тут ему кто-то на мобильный позвонил, и они в итоге каждый в свою сторону разбежались. Зинка меня чуть ли не силком отправила следом за Никой, а сама уселась в тачку Виктора служебную и за ним поехала. Почему именно ее взяла? Так свою-то бить жалко, чай не новая! А эта и мощная, и скоростная к тому же — самое то, чтоб аварии устраивать.