И мы, воркуя на ходу, как два голубка (так, по крайней мере, казалось издали), взяли курс на мой "мерседес", припаркованный в укромном местечке, подальше от нескромных глаз.

– Извините – как вас зовут? – поинтересовался я, чтобы продолжить маскировочную болтовню.

– Джоанна.

– Красивое имя…

– Не лучше и не хуже других.

– Мне нравится.

– Представьте, и мне тоже.

– Но несколько длинноватое. Разрешите я буду вас называть просто Джо.

– Это еще зачем? – с раздражением окрысилась Джоанна. – Так меня зовут мои друзья, а мы с вами пока еще не настолько близки.

– Бывают случаи, когда нет времени, чтобы насладиться звучанием пусть даже такого великолепного, аристократического имени, как ваше, – бесцеремонно перебил я ее тираду. – И, по-моему, такой случай не за горами. Держите себя в руках – за нами "хвост".

– Что?!

– Спокойно, спокойно, девочка… – Я с силой сжал ее локоток. – Отрубить его – это моя забота.

– Но как…

– Похоже, вы притащили "хвост" с Кипра.

– Не может быть!

– Очень даже может… дорогая Джо, – грубо прервал я ее излияния.

За себя я был уверен на все сто. Для того чтобы появилась такая уверенность, мне пришлось с утра пораньше намотать на спидометр почти две сотни километров.

А вон те два гаврика, явно итальянского происхождения, которые довольно профессионально чесали за нами по пятам, сошли на причал вместе с пассажирами древнего корыта, доставившего Джоанну в Стамбул.

Этих козлов я вычислил сразу, едва глянув на их мафиозные рожи – узкие дегенеративные лбы, жесткие короткие волосы, у одного, пониже и пошире в плечах, сломанные ушные раковины борца, а второй, бледный и несколько вялый, пугал окружающих шрамом через левую щеку, отсекающим кончик носа.

Конечно же они могли быть только "гориллами", солдатами мафии.

Но я как-то не связал их вояж в Турцию с приездом курьера, тем более что, едва ступив на земную твердь, они поторопились нанять такси и исчезли с глаз. Мало ли какие дела могут быть у людей такой весьма специфической "специальности" на этих задворках цивилизованного мира.

Значит, я ошибся. Похоже, просто недооценил их квалификацию. Опыт – большое дело… Ну что же, сыграем партейку, коллеги. Подкрепим теорию практикой.

– Улыбайся, дорогуша. Ну! Вот так, чудненько… Щебечи мне на ушко… какая разница что? А теперь сюда. Без спешки! Хорошо, хорошо… Джо.

Облюбованный мною проходной двор имел три выхода на разные улицы. Его я присмотрел давнымдавно, еще в качестве "рашен туриста". На всякий случай.

Сегодня я имел право сказать себе – я так и знал. О'кей, мистер Волкодав!

– Зайчик… пардон, миссис – или мисс? – Джо…

– Мисс! – вздернув носик, отрезала Джоанна.

– Не смотрите на меня так, будто я посягаю на вашу девственность. Я всего лишь прошу взять ключи от машины – она стоит вон там, за углом. Номер?

Я назвал номер и марку.

– Прогрейте мотор и не глушите его, пока я не окажусь на месте водителя. Только не надо трусить. – Еще чего! Не слишком долго задерживайтесь, мистер Олаф.

Она неожиданно мягкой кошачьей походкой поторопилась в мрачный зев щербатой арки.

"Не задержусь", бодро подумал я и спрятался за выступ в стене – осторожные шаги наших "поводырей" уже звучали чересчур близко.

И на старуху бывает проруха. Это избитое изречение неизвестного умника (по крайней мере – мне неизвестного) оказалось самым подходящим к описанию той ситуации, в которую я попал благодаря излишней самоуверенности.

Правда, я не хотел их шарашить под корень, только немного "усыпить", а потому несколько придержал руку.

И получил, как последний фраер.

Тот самый полусонный итальяшка со шрамом на щеке оказался на диво проворным. Едва я коротким боковым ударом завалил широкоплечего борца, как бледный мафиози великолепно отработанным приемом заставил меня порхать в воздухе подбитой птичкой.

К сожалению, полет был очень недолгим, и я едва успел сгруппироваться, чтобы не воткнуться мордой в брусчатку.

Когда я, морщась от боли, поднялся на ноги, итальянец уже достал наваху и приготовился сделать в моей шкуре по меньшей мере на две-три дырки больше, чем меня наградила природа.

– Напрасно ты это делаешь, парень, – кивком указал я на грозное оружие испанских кабальеро. – Джентльмены так не поступают.

Нет, воистину у итальянских мафиози нет ни капли благородства! Невозмутимо выслушав мое замечание, бледнолицый урод сделал молниеносный выпад, и я с трудом увернулся от мастерски выполненного заковыристого приема, который, несмотря на весьма солидную подготовку в этом вопросе, мне не был знаком.

– Моб твою ять! – выругался я по-русски. – Вон ты как, говнюк хренов. Ну держись, чучело ушастое…

На этот раз я уже себя не сдерживал. Мне кажется, итальяшка так и не успел понять, почему вдруг задеревенела рука с навахой, а сердце неожиданно дало сбой, будто кто-то изнутри перекрыл кран аорты.

Глаза бледнолицего остекленели, и он осел на землю, как проколотый воздушный шарик.

Осмотревшись, я поторопился к Джоанне. Мне было совсем не жаль итальянца, душа которого в этот момент плавно махала крылышками в земном эфире, приближаясь к вратам ада.

Нельзя сказать, что я сейчас чувствовал радость или удовлетворение от мастерски выполненной ликвидации. Это обычная моя работа и даже не в экстремальных условиях.

В свое время, когда из меня, наивного, неуклюжего щенка, делали злобного и кровожадного пса-убийцу – в самом начале, – я не мог ни спать нормально, ни есть.

И тогда мой наставник, бывалый-перебывалый диверсант, человек-тень, фантом, участник огромного количества спецопераций почти во всех странах мира, своего рода легендарная личность в сверхзамкнутом мирке рыцарей плаща и кинжала, повел меня в анатомичку одного из закрытых медицинских учреждений…

Когда спустя два, три… а может, и все семь часов я вышел оттуда на свет ясный, то был близок к умопомешательству. И только стакан спирта, влитый едва не насильно в мою глотку наставником, вернул мне способность что-либо соображать.

"Я хочу, чтобы ты понял смысл нашей профессии, – эти его слова каленым железом вонзались в мой мозг, чтобы запомниться на всю оставшуюся жизнь. – Мы как те хирурги, которых ты видел в анатомичке. С одной лишь разницей: они отсекают злокачественные образования в человеке, а мы уничтожаем самого индивидуума, являющегося раковой опухолью на теле человечества. Но чтобы достичь высокого профессионализма, нужно много тренироваться, как врачи из анатомички; их вовсе не смущает то зрелище, что ты наблюдал, и не выворачивает наизнанку при виде крови, потому как высшая цель оправдывает средства к ее достижению. Возможно, в нашем случае этот тезис и несколько спорный, но, увы, весьма действенный и часто применяющийся. Человеческую природу не переделаешь, и не нам об этом судить…"