был единственным, кто подошёл к Бажану ближе всех и держался рядом. Он не был способен зажигать пламя, как это делали волшебники, поэтому мог полагаться в этой ситуации лишь на кого-то из них. И его выбор пал на Бажана.

Несмотря на то, что у каждого из ребят возникло множество вопросов, которые они жаждали обсудить, ни один из них не спешил заговаривать первым. И лишь молча шел, стараясь лишний раз не споткнуться. Бажан, действительно, оказался прав и под их ногами, в самом деле, оказалось множество булыжников.

Но понимая, что рано или поздно, начать разговор придется, Бажан решил начать первым. Он понимал, что вновь стал прежним собой, но не понимал был ли он рад этому или, всё-таки, опечален.

— Я, действительно не знаю почему у меня аура чёрного свечения. Когда я использовал магию раньше, со мной рядом никогда никого не было, а сам я не замечал за собой такого.

Услышав слова Бажана, ребята, не ожидающие, что разговор начнется с этого, чуть не споткнулись все сразу, а Кир, чуть не подпалил зад Деяну, который шел прямо перед ним.

— И я не знаю, как у меня получилось, что я смог поделиться магическими силами. Я просто не мог стоять в стороне. Ещё когда я только открыл глаза, я увидел некий свет, но стоило мне увидеть то существо, я понял, что видел. Это были его красные глаза, которые горели в кромешной тьме и свет от которых я видел, когда он забирал силы у Адрастаса.

— Но почему тогда он не решил заставить тебя опять потерять сознание? — спросил сзади сам Адрастас. — И я не помню ничего такого. Лишь помню, как долго летел вниз, а потом воспоминания обрываются.

— Я не знаю. Но я помню, что когда я уже зажёг пламя над ладонью, того существа уже не было и лишь только вы все лежали рядом.

— Хм, у меня есть одно предположение о том, кто это мог быть, но я не уверен полностью, — задумчиво произнес Лин.

— И кто же? — спросил Бажан.

— Я слышал, что сто пятьдесят лет назад в мире появился волшебник, который совершил один непростительный грех, из-за которого был вынужден скрываться и находиться в бегах, пока не придумал одно решение, чтобы жить и не сбегать от других.

— И какое же? — спросил в самом конце, Кир.

— Он решил жить под землёй и даже создавал под ней целые города, чтобы не отказывать себе ни в чем.

— Ты полагаешь, что это он? Но мы же не нашли пока, что ни один подземный город, так откуда может быть уверенность, что это, в самом деле, он? — спросил Деян, стараясь идти подальше от Кира, после того, как тот чуть не подпалил ему зад.

— Я и сказал, что не уверен. Я лишь предположил. Я бы оказался уверен точно, если бы увидел с ним его слугу. Вот тогда мое предположение точно оказалось бы верным.

— А кто его слуга? — спросил Адрастас.

— Марио́н Галли́ни.

— Марион Галлини? Я хоть и сам эльф, но его имя мне почему-то неизвестно. Он не из знатных?

— Я не знаю к какому классу он принадлежит, но знаю, что он является слугой того волшебника чуть ли не с юных лет и служит по сей день. Он, как и хозяин не брезгует ничем и забирает силы у других, вот почему они, всё ещё живы.

— Есть ли какая-то отличительная черта, как можно узнать, что это тот самый эльф? — вновь спросил Бажан.

— Есть. Его крылья. Они…

— Искромсаны, — дополнил ответ Лина Бажан и заставил всех удивиться и остановиться.

— Ты, видел такие крылья? — Лин подошёл к Бажану поближе, сравнявшись с Адрастасом, но Бажан не спешил поворачиваться к нему лицом.

— Видел? — тоже спросил Адрастас и лишь тогда Бажан обернулся.

— Да. Именно эти крылья создали ветер и именно из-за них я отлетел к стене. Я уже собирался схватить то существо, но рука этого эльфа схватила мою руку и не позволила мне этого сделать. Его рука была тощая, но изящная. Как такое возможно? Если он столько десятков лет слуга, как его руки не огрубели?

— Он поглощает силы других и скорее всего, в отличии от своего хозяина, он поглощает силы только эльфов поэтому его кожа мало того, что не изменилась, так ещё и не утратила мягкости.

— А что если то существо поглощало силы не для себя? Что если оно поглощало силы Адрастаса для своего слуги? — спросил Кир, подойдя поближе и оставив Деяна в темноте и позади.

— Не думаю. Когда создания начинают поглощать силы, они становятся слишком жадными и не желают делиться ни с кем. Мой отец рассказывал мне про случаи, когда целые семьи сходили с правильного пути и начинали поглощать силы других созданий, и в порыве жадности и алчности, забирали силы даже у своих родных.

— Разве такое возможно? Как можно забрать силы у своих же родных? — удивился Бажан.

— Натура создания сама по себе непредсказуемая и каждый, в глубине души мечтает о чем-то своем. Кто-то выбирает правильные решения и достигает того, чего хочет, не убивая и не сходя с пути. Но есть и те, кто, дабы добиться цели или стать сильнее, не гнушаются ничем и готовы на всё, лишь бы их мечта осуществилась. А в таких случаях, подобным созданиям становится всё равно семья ли это или нет. Жадность и злоба затуманивает их разум, но в тоже время, показывает, что на самом деле они из себя представляют.

— Фирлион, слышал? Про тебя говорят? — рассмеялся Кир.

— Чего? Посмотрим, кто из нас ещё сойдёт с правильного пути.

— А с чего ты решил, что я говорю про это? Я сказал про тебя, но я не сказал ничего именно, но видимо ты сам понимаешь, что можешь получить то, что хочешь лишь плохим путем, — усмехнулся мальчик и посвятил пламенем перед лицом Деяна. — Эх, ты, Фирлион, Фирлион. Но пообещай, мои силы не забирать. Я как никак, а твой соклассник же.

— Акторон, ты!!

— Опять он за свое, — закатил глаза Кир, улыбаясь, но не никак не отреагировав на разгневанного Деяна.

— Получается всё сходится. Но как тогда зовут того волшебника? — спросил Бажан.

— Если его слуга — это Марион Галлини, то имя волшебника Розума́нд Изгнанный, — ответил Лин.

— Изгнанный? — удивился Адрастас, и на его вопрос Лин кивнул.

— Да. Я же сказал, что он был вынужден скрываться в бегах, но из-за того, что он совершил, он получил такое прозвище и с тех пор,