А справку из органов госбезопасности прислали такую, что снова 3 года пребывания в немецком тылу как бы выпали из биографии. Сколько не бился смелый разведчик, так и не смог получить четких сведений о себе самом от тех, кто должен был это сделать по долгу службы.

И практически всю жизнь до кончины Сталина он не имел никаких льгот, определенных государством для фронтовиков и репрессированных. А всего-то надо было одно — кадровикам с Лубянки написать по месту его жительства записку или выписку типа «выполнял специальное задание». И все!!!

Он ведь был и фронтовиком, и разведчиком, и репрессированным. Если образно, то тут был весь коктейль в одном стакане. И он вынужденно его пил. Пил, как пили его беззубые карлаговцы или жевали хлеб насущный голыми деснами. Об этом времени ярко сказал поэт:

Чьи-то ошибки присутствовали и в судьбе Александра Ивановича Козлова, когда во время войны бесстрашие смешивалось с бесстрашием, а после страшной войны — горе с горем.

После возвращения из Карлага он понял: наконец, наступила полная ясность — с прежней жизнью все кончено. Нечего теперь обольщаться и питать душу положительными надеждами. Старая жизнь была поломана и частично сожжена. Ее обломки и головешки он старался затолкнуть все глубже в эту самую душу, в ее тайники и схроны, на дно которых и заглядывать было страшно.

Теперь он стал выстраивать для себя дорогу в новую жизнь:

По этой дороге он и пошел в плаванье, не отклоняясь ни на румб, как когда-то советовал «Меньшикову» абверовец Фурман, не знавший, что Козлов не отклонится от курса, но курса, определенному ему не немцем в Борисове, а на Лубянке — оперативниками из военной контрразведки Смерш.

В начале 1960-х годов на бывшего разведчика в буквальном смысле обрушилась слава из-за того, что информацию о нем частично рассекретили. Об А. И. Козлове стали писать статьи и книги, снимали фильмы, но формально в документах военкоматов он значился просто бывшим военнопленным.

Лишь в 1993 году в послевоенной судьбе Козлова начался поворот в сторону реабилитации его как героя войны — партизана и разведчика. Работники собеса сумели добиться предоставления справки из Московского военного трибунала, где впервые официально была признана ошибка в отношении Александра Ивановича Козлова. Нет, наверное, это было преступление бюрократов из ведомств. Разведчик начал получать льготы.

Содержание ответа на запрос собеса:

«На ваш запрос сообщаем, что Козлов Александр Иванович, 1920 г. рождения, уроженец села Александровское, по постановлению особого совещания при МГБ СССР 25 октября 1950 года был обвинен в разглашении сведений, не подлежащих огласки (по ст.121) и заключен в исправительно-трудовой лагерь на 3 года. Военным трибуналом Московского военного округа 30 декабря 1960 года упомянутое постановление по отношению к Козлову отменено, и дело за отсутствием состава преступления прекращено.

По данному делу он полностью реабилитирован. Военный трибунал округа обратился к председателю Комитета Госбезопасности СССР с просьбой рассмотреть вопрос о представлении Козлова А. И. к награждению орденом. Возбуждая ходатайство, была высказана просьба — обратить внимание, что Козлов с июля 1943 года по апрель 1945 года по заданию органов безопасности находился в немецкой разведшколе, сначала преподавателем, а затем начальником учебной части.

Используя свое служебное положение, перевербовал 7 немецких агентов, 6 из которых прибыли по паролю, данному Козловым, в органы Госбезопасности. Козловым проводилась также работа по отчислению немецких агентов, которые были наиболее преданы немецкому командованию.

Возвратившись в июне 1945 года в Советский Союз, Козлов представил в органы Госбезопасности подробный отчет о деятельности разведчиком. Назвал 57 агентов и 29 человек официальных сотрудников школы. В дальнейшем, проживая в Ставропольском крае, оказывал помощь органам Госбезопасности, им было опознано 12 немецких агентов».

А. И. Козлов называл другую дату ареста — 1949 год.

Эта справка оказалась той соломинкой, ухватившись за которую он выплыл из бушующего вокруг него шторма непонимания, подозрений и нищеты на берег успокоенности и гордости за свою безупречную работу во благо матери Родины, которую бюрократы пытались для него сделать жестокой мачехой.

Заслуги его стали признавать. Таким образом, были сняты всякого рода поводы для завистников и недоброжелателей с упреками его в чем-либо неискреннем. Правда, поздно восторжествовала справедливость, как это частенько случалось и случается на Руси с людьми незаслуженно опальными.

* * *

Слово Козлову:

«Неожиданная слава вызвала зависть… Меня назначили начальником дорожно-эксплуатационного управления. Вздумал один чиновник построить роскошный стадион в нашем районе. Район богатый, так он решил обложить данью все организации и колхозы. Составил проект, собрал дирекцию и бухгалтерию будущего стадиона. Открыли счет в банке и каждому руководителю назвали сумму, которую нужно перечислить.

И мне приказали перечислить 30 тысяч рублей, по тем временам большие деньги. А дорога строится республиканского значения. Ни одной копейки я не имел права по закону никуда отчислять. Мне сказали, что если перечислять деньги не буду, то другой перечислит. А должности лишат, несмотря на мои заслуги.

Я все равно отказался: «Нет, 25 рублей своих могу положить, а государственные деньги нельзя».

Так я лишился должности. Уехал на Кубань. Здесь, работая в парткоме, обнаружил махинации на одном из предприятий. Попытался их обнародовать, чем вызвал недовольство местных властей. Так что и в Горячем Ключе в те времена я не пришелся ко двору…»

Эти коррупционные действия чиновничества не убиваемы до сих пор. Но с ними надо бороться гуртом, во главе с такими людьми, как Козлов — с офицерской незапятнанной честью.

Он был щепетилен в вопросах морали и долга. Когда Александр видел, что чиновники на местах занимаются лихоимством, он восставал против них. Надо признаться, что ростки современного мздоимства в России проросли из советских корней, хотя сталинская власть каленым железом выжигала эту нравственную нечисть, как это делают сегодня в Китае, и как выкорчевали заразу коррупции в Сингапуре при помощи творца «сингапурского экономического чуда» президента Ли Куан Ю. На казнь за подобные преступления он отправлял даже своих родственников. Такой подход в борьбе с ворьем существенно помог избавиться от их негативных последствий в новом обществе.