пива. Я с трудом подавил зевок, думая о несправедливости бытия. Кто бы мог подумать, что подысканная мной замена Гатри Джадду обернется нам боком. Ведь если Тингли был жив в восемь вечера, значит Джадд никак не мог убить его между 19:30 и 19:35, да и незнакомец в плаще, навещавший его между 19:40 и 19:47, явно был ни при чем. Разумеется, любой из них мог вернуться и после восьми, но это было маловероятно – в 20:08 уже приехал я. Да и Клифф увидел бы их… Если он не вешал нам лапшу на уши. Он, или Эми, или две эти лакомки от Тингли…

Когда они наконец засобирались, оставив нас в полном неведении относительно своих намерений, я предложил подкинуть их на Двадцать третью улицу и получил согласие. Точнее говоря, согласилась Гвендолин. Кэрри сказала, что ей удобнее ехать на метро, и я высадил ее у станции подземки на Тридцать четвертой улице.

Вернувшись, я застал дома новых гостей. В кабинете сидели Леонард Клифф и Эми Дункан. Клиф выглядел совершенно убитым и растерянным. На Эми вообще было страшно смотреть. Мешки под глазами, лицо отекло. От ямочек на щеках, столь поразивших мое воображение, не осталось и следа. Вулф мрачно зыркнул на меня.

Я сел за стол и бодро произнес:

– Слава богу! Все ведь могло быть куда хуже, верно? Им ведь ничего не стоило предъявить вам обвинение и упрятать в каталажку!

– Мисс Дункан выпустили под залог, – проворчал Вулф. – Похоже, заварилась каша. Мистер Кремер утверждает, что на рукоятке ножа обнаружены отпечатки ее пальцев.

– Быть не может! – Я вскинул брови. – Неужели? А как насчет этой железяки? Пресс-папье.

– Нет. Она вытерта.

– Ха! Так я и думал. Нож вытереть она забыла, а вот эту штуковину, сначала треснув ею себя по голове, тщательно вытерла…

– Хватит, Арчи! Если ты снова фиглярничаешь…

– Я вовсе не фиглярничаю. Я просто согласен с вашим утверждением, будто заварилась каша. – Я мужественно выдержал его испепеляющий взгляд. – Вы не хуже меня все понимаете! Вы ведете дело спустя рукава! Ребенок допросил бы лучше этих женщин, чем вы! У меня есть ноги, и я использую их на все сто. У вас есть мозг, и где он? Почему вы не хотите им пошевелить? Вы злы на Тингли за то, что он позволил убить себя, прежде чем вы успели погрозить ему пальцем и сказать, чтобы он не добавлял хинин в свой печеночный паштет. Вы злы на Кремера за то, что он оскорбил ваше достоинство. На меня вы злы за то, что я не привел Джадда. А теперь вы злитесь на мисс Дункан, которая, потеряв сознание, позволила кому-то нанести отпечатки ее пальцев на рукоятку ножа. – Я повернулся к Эми. – Впредь вы не должны допускать, чтобы такое случалось. Это раздражает мистера Вулфа.

Вулф закрыл глаза. Воцарилось долгое молчание. Кончик его указательного пальца вычерчивал маленькие круги на подлокотнике кресла. Наконец он приподнял веки, и я с облегчением заметил, что взгляд его устремлен не на меня, а на Эми. Откинувшись на спинку кресла, Вулф сцепил пальцы на своем необъятном животе.

– Мисс Дункан, – сказал он, – похоже, нам все-таки придется вернуться к этому делу. Вы готовы ответить на мои вопросы?

– О да, – заявила она. – На все, что… Словом, я готова. Я уже в порядке.

– Не похоже. Я исхожу из предположения, что вы с мистером Клиффом говорите правду. Я изменю эту предпосылку только в случае необходимости. Полагаю, например, что, оставив службу у своего дяди и позднее став секретарем мистера Клиффа, вы не вступили в сговор с неприятелем.

– Вы, конечно, можете, – вмешался Клифф. – Мы знали, что мисс Дункан работала в компании Тингли, но даже не подозревали, что она приходится ему племянницей. Потому-то я и был так изумлен, увидев, куда она пошла вчера вечером. Я и представить себе не мог, что ей там понадобилось.

– Хорошо. Я вам верю. – Вулф снова обратился к Эми: – Что бы вы сказали, узнав от меня, что хинин подкладывала мисс Мёрфи?

– Что!.. – оторопело выдавила Эми. – О, я бы даже не знала, что сказать. Я бы спросила, откуда вы такое узнали. Нет, я не верю, что Кэрри способна на такое.

– Не таила ли она зла на вашего дядю?

– Да нет, я не сказала бы. Ничего особенного. Хотя и дружеских чувств никто к нему не питал.

– А как насчет мисс Йейтс?

– В ней я уверена. Она, правда, держит всех работниц в ежовых рукавицах, но на нее можно положиться.

– Какие у вас с ней были отношения?

– Вполне сносные. Нам не приходилось много общаться. Дядя использовал меня как стенографистку.

– А в каких отношениях она состояла с Тингли?

– В очень хороших. Она, впрочем, была на особом счету. Без нее дядя никогда не добился бы успехов. Он унаследовал мисс Йейтс от моего дедушки вместе со всем бизнесом.

– Кстати, о наследстве, – проворчал Вулф. – Вам что-нибудь известно о дядином завещании? Кому достанется компания?

– Не знаю, но думаю, что моему кузену Филипу.

– Его приемному сыну?

– Да. – Чуть поколебавшись, Эми добавила, с ударением на втором слове: – Я думаю, что так случится. Дело ведь всегда переходит от отца к сыну. Хотя Филип, конечно… – Она осеклась.

– Он активно участвует в деле?

– Нет. Вот в том-то и дело. Он ни в чем не участвует, кроме разве что… – Она снова замолчала.

– Кроме… – подсказал Вулф.

– Я хотела сказать, что он любит только тратить деньги и прожигать жизнь. Хотя за последний год тратить ему было почти нечего. Дядя Артур уволил его. Вряд ли Филип, конечно, голодал. Мне кажется… Я почти уверена, что, когда дядя позвонил мне и попросил прийти в контору, это было как-то связано с Филипом.

– Почему вы так думаете?

– Потому что во всех предыдущих случаях, когда он за мной посылал, речь неизменно шла о Филипе. Он думал, что я… Словом, дядя Артур считал, что я могу на него повлиять.

– Это так?

– Возможно… в какой-то степени.

– Когда это случилось в последний раз?

– Почти год назад.

– Чего именно хотел от вас ваш дядя?

– Чтобы я… Чтобы я попыталась его остепенить. Образумить. Заинтересовать делом. Он знал, что Филип хочет… хотел на мне жениться. Разумеется, Филип на самом деле мне вовсе не кузен, ведь он приемный сын. Мы с ним вообще не родственники, но я не хотела выходить за него замуж. Я его не любила.

– Но ваш дядя пытался уговорить вас вступить с ним в брак?

– О нет!