– Лево руля! – выдавил я из себя как можно громче, когда перевел дух от удара.

Среагировали. Золото, а не команда. Крен перевалился на левый борт, мне полегчало, и я вскочил на ноги. Помня, естественно, об оставшемся невредимым турбо-граве, представлявшем весьма серьезную опасность в изменившихся условиях. Раз арабы уже начали стрелять, значит, или получили приказ на то, или на все наплевали, поняли, что захватить яхту в целости не выйдет. Мне, в общем-то, без разницы были причины, по которым они так резко изменили тактику. Надо было попросту столь же стремительно менять свою.

Через пелену черного дыма я увидел Дана – он, без всякого намека на панику, орудовал в эпицентре пожара лептонным конвертером, дематериализуя горящие конструкции и внушительные фрагменты палубы. Дыры от этого оставались чудовищные, хотя, после некоторых боев, мне приходилось видывать винд-крейсера в куда более худшем состоянии.

На меня Дан не обратил никакого внимания, мол, занимаешься своим делом и занимайся, а у меня своих хлопот невпроворот. Времени восхищаться его хладнокровием у меня не было, поскольку противник сейчас находился в весьма неудобной для него и в весьма выгодной для меня позиции. Снизу. Гравилет только что вышел из пике и тут же, задрав нос, принялся подниматься, используя всю мощность турбин. Пилот не хуже меня понимал, что стрелять из такой позиции вверх, да еще точно, невозможно в принципе. Если же я перевалюсь через борт и поймаю его в прицел, то шансов у нападающих не будет практически никаких.

Когда стараешься ставить себя на место противника, это дает серьезные преимущества перед ним. Конечно, умение непростое – я не видал еще ни одного человека, умеющего читать мысли. Но, в принципе, приобретая некоторый боевой опыт ты понимаешь, что большинство вариантов развития событий, теоретически пусть и бесконечное, на самом деле можно разделить на конечное количество тактических блоков. Это как в шахматах. Фигур ограниченное количество, ходов тоже, а вот вариантов развития игры – хоть отбавляй. К тому же в каждой конкретной ситуации можно прикинуть, что ты сам делал бы на месте противника. И быть готовым. Хотя далеко не факт, что он именно так и поступит.

Я бы на их месте, пока гравилет не займет эшелон выше яхты, высунулся бы из бокового десантного люка и открыл огонь из легкого стрелкового оружия. Если не для того, чтобы поразить яхту, то хотя бы для того, чтобы не дать мне вести эффективную стрельбу. Впрочем, при отсутствии всякой бронирующей омагниченности корпуса, судно нам тоже можно было попортить изрядно. В общем, я бы попробовал. Поэтому, когда из люка высунулись двое стрелков, я не удивился ничуть. Наоборот, приятно, когда ожидания оправдываются. Даже в таком виде. По крайней мере, еще до того, как стрелки появились, я взял люк на прицел. Это дало мне весомое преимущество – очередью я сбил вниз одного араба и загнал обратно в люк другого. Тут же ответила носовая пушка гравилета, но все заряды прошли мимо – положение для стрельбы у противника было далеко не из лучших.

Бой был выигран, не надо быть гениальным стратегом, чтобы это понять. Мне оставалось лишь поставить последнюю точку, а ребятам на палубе погасить пожар. Что будет дальше и как мы объясним полученные повреждения, я пока старался не думать. Вскинув плазмоган к плечу, я поймал приближающуюся машину в сетчатую область прицела и прижал пальцем спусковую пластину. Но выстрела не последовало.

Плох десантник, который способен прозевать момент, когда кончаются заряды. Случись такое, я бы себе этого не простил. Но на самом деле у меня, как и у всех, кого натаскивали по той же системе тренировок, в голове фиксировалось приблизительное количество оставшихся зарядов. Должно было остаться чуть меньше половины боеприпасов. Но плазмоган никак не отреагировал на нажатие спусковой пластины. С этого мига время начало работать не в мою пользу. Стоит гравилету подняться выше яхты и снова зайти в пике, он расстреляет нас из носового орудия.

– Дайте мне пушку! – выкрикнул я, что было сил.

Дан обернулся, а я отбросил никчемный плазмоган, чтобы ни у кого не было сомнений в неработоспособности оружия. Напарник живо сообразил, что делать, и скрылся под палубой в одной из дыр. Хотя лично мне было понятно – ему попросту не хватит времени, чтобы притащить мне новую пушку. Просто не хватит времени.

И тогда я решился на прием, который проделывал только на тренировках. Но в данный момент это было единственным решением. Все равно, если не получится, всем нам конец. Разница между сложившейся ситуацией и тренировкой заключалась еще в том, что на тренировке у меня за спиной находился генератор вакуум-поля, создающий при необходимости полотно пара-кайта, на котором без проблем можно спуститься на землю. Тут же у меня пара-кайта не было. Вот только сокрушаться по этому поводу некогда.

Не видя антиграв противника, я почти точно знал, где он находится по звуку турбин. Так что мне не надо было останавливаться и примериваться для прыжка. Я вскочил на фальшборт и оттолкнулся от него, лишь немного подкорректировав усилие для большей точности попадания. «Борей» шел примерно в километре над землей, так что по ощущениям мой прыжок был прыжком в бездну. Не впервой, конечно, напрыгался. Но то – с пара-кайтом. А так не без замирания сердца это прошло – крыльев-то у меня за спиной нет, как у серафима небесного.

Конечно, арабский пилот такого фокуса от меня не ждал. Он попытался уйти, но машина успела отклониться лишь на полметра, а я все равно успел ухватиться руками за лобовой обтекатель. Это уже хорошо. Дальше успех можно развивать.

Поняв, что ситуация изменилась, пилот прекратил подъем и снова бросил машину в пике. Он прекрасно понимал, что на яхте остались другие, кто мог сверху его тоже приложить из плазмогана, но все равно решился снова потерять высоту. И я понимал его логику – свои не будут сбивать гравилет, пока на нем я.

Но пике продолжалось недолго, не больше секунды. Пилоту показалось, что перегрузки на выходе из него хватит, и я сорвусь. Не вышло. Все же с общефизической подготовкой у меня был полный порядок. Напрягшись до треска жил и удержавшись на обтекателе, я перекинул тело вперед, оперся ногами о шасси, а руками перехватился за штангу у бокового десантного люка. В цирке с такими номерами выступать, честное слово.

Это был самый опасный момент – меня запросто можно было снять даже из малокалиберного плазмогана через люк. Поэтому я не стал переводить дух после усилия и затягивать развязку. Сразу рванулся вперед, откатил вбок крышку десантного люка и штормом ворвался в десантный отсек. Там оказалось трое стрелков, все, в общем-то, наготове. Чтобы разрядить обстановку, я бросился на пол, пропустив над собой очередь, в падении мощным ударом выбил колено одному из противников, затем сжался и выпрыгнул, как пружина, всем телом сбив второго. Этот бросок получился удачным – мне не только удалось как следует шарахнуть араба спиной и затылком о переборку, но и выхватить нож у него с пояса. С плазмоганом в тесноте отсека мне не хотелось возиться.

Уйдя с линии атаки и пропустив в паре сантиметров от ребер плазменную очередь, я полоснул последнего стрелка ножом по горлу, а затем метнул уже ненужное оружие в затылок пилоту. Получилось изящно. Гравилет тут же стангажировал на нос, потеряв управление, но я не мог сразу схватиться за ручку управления, мне еще надо было «подправить» двух выживших арабов. Добив их, угостив каждого ребром ботинка по сонной артерии, я убедился в победе и только после этого перепрыгнул через перегородку в кабину. Выровнял пике и начал поднимать машину, чтобы усадить на уцелевший при пожаре кусок палубы «Борея». Дым еще местами курился. Дан глядел на мои маневры, держа плазмоган за приклад. Когда шасси коснулись палубы, я с довольным, словно у сытого кота, видом выбрался из кабины.