Улыба сел, прислонился спиной к стене.

У хозяина дома были связаны руки… он называл пришедших преступниками… Потом речь шла о биосиверах и о мозге… Если хочешь жить, говорил объект, ты должен кое-что сделать… или объяснить… Потом сам хозяин рассказал, как включить антирадар. И потом грохот в ушах.

Но ведь все, что они с Руди слышали, должен был слышать и диспетчер. Тот наверняка сообщил об этом шефу, почему же они позволили группе захвата спокойно удалиться?

Улыбу вдруг снова бросило в пот. Он понял, что впервые в жизни отразил в отчете – пусть даже формальном – неверные факты: не упомянул там ни разговор между объектами о связанных руках, преступниках, биосиверах и антирадаре, ни о поломке оборудования, ни о том, что они половину дежурства проваляли дурака, спрятав минирадар в коробку от полифункционала и слушая фальшивую болтовню, которую транслировал им неизвестный оператор.

«Надо срочно исправить эту ошибку», – подумал Улыба. Если он сделает это прямо сейчас, его простят. Он совсем не хочет быть участником программы реабилитации преступников, он хотел бы стать клиентом, но только добровольно, с сохранением всех условий – семьи, работы, привычного досуга…

Улыба грузно сполз на плиты и двинулся в обратном направлении. А что если сменщики обнаружили их досадную ошибку? Как бы они поступили? Уж точно Бжезинский не признался бы ему в этом. Они бы вернули «ухо» на стену, разумеется в каком-нибудь другом месте, и стали бы внимательно прослушивать разговоры внутри…

Но антирадар! Он не дал бы им это сделать. Тогда бы это насторожило наблюдателей, и они… Но повода вызывать группу захвата не было, потому здесь пока тихо. Значит, так и есть. Коллеги посмеялись над ними. Может, и сейчас они сидят где-нибудь поблизости и, надев очки ночного видения, следят за ним, видят его перепуганную рожу и едва сдерживают смех.

Черт! Бжезинский предупредил, что сделает круг и вернется. С минуты на минуту он должен быть здесь.

Мальтон-Джек поспешил обратно.

«Будь что будет», – подумал он. Смена сдана. Отчет, как ни крути, формальность. Он особо ни к чему не обязывает, есть ведь диспетчер, который все слышит и записывает, вот с него пусть и спрашивают».

Улыба дополз до гравия, свернул за камень и поднялся. Пора уходить. Выставив вперед руки, наклонив голову и жмурясь, чтобы иголки не попали в глаза, он двинулся обратно. Под ногой хрустнула ветка, и Улыба замер, прислушиваясь, не идет ли Бжезинский, но вокруг было тихо, и он снова двинулся вперед, пока не дошел до трех елей. Тут Улыба решил немного отряхнуться, проверить, не порвана ли одежда, потому что идти по городу пешком в рваной одежде, пусть даже в такое время, не очень то хорошо, особенно, если ты работаешь в полиции.

Одежда оказалась цела. Мальтон-Джек собирался уже идти домой, но тут рядом с ним произошло какое-то движение, зашелестела сухая трава, и послышалось бряцание металла.

– Они нас больше не видят, – сказал Айвен. – Они слепы. – Он сделал короткую паузу, скользнул взглядом по связанному женскому телу. – Подожди.

Айвен разрезал веревки ножом, принесенным из кухни, и помог Миле сесть. Затем подобрал с пола ее одежду, бросил на кушетку.

– Но мы по-прежнему с тобой соединены, – проронил Айвен.

Мила ощущала боль в горле, ссадины на шее горели огнем, голова кружилась, и в теле была такая слабость, что она, одевшись, тут же снова опустилась на кушетку.

– Да, я чувствую, – выговорила Мила. – На какое-то время это проходило. Я тебя не слышала, даже боялась, что ты задохнулся в этом проклятом гробу…

Она уловила его удивленный взгляд, а вслед за этим попытку сдержать что-то, исходящее не из разума.

– Ты цела? – спросил он. – Кажется, обошлось.

Миле на минуту захотелось если не обнять, то хотя бы прикоснуться к нему, но Айвен уже вернулся в привычное рабочее состояние.

– Прости. Я такая дура!..

– К черту сантименты, – громко сказал он. – Мы должны выбраться, пора уходить отсюда. Помнится, этот рыцарь круглого стола говорил о каком-то подземном ходе.

Он достал миником и выключил его. Затем склонил голову и, прищурившись, стал прочесывать лабораторию.

– Помогай мне, – сказал Айвен. – Ищи какие-нибудь щели в полу.

Я слишком слаба для этого, – хотела сказать Мила, но промолчала: он и так все чувствовал.

Айвен не взглянул на нее, но сказал:

– Посиди, подумай, где этот идиот мог устроить запасный выход. Ты ведь с ним уже немного познакомилась, представляешь его психологию. Может, в гостиной?..

Слова Айвена неприятно кольнули, но сил было так мало, что она пропустила выпад мимо ушей. Ей не верилось, что он сможет уйти от полиции, да еще и ее с собой прихватить. После всего, что случилось, пройти мимо вооруженных полицейских, сбежать из Никты, чтобы потом воплотить в жизнь свои сумбурные идеи, – нет, она не верила в возможность этого.

Мила отвернулась в сторону, чтобы не видеть страшное неподвижное тело Кибераполлона. Она опустила голову, так лучше было для горла. В эту минуту ей очень хотелось к себе домой, в постель.

Айвен бродил по лаборатории, поругивался, пытался сдвинуть с места тумбы, но те не подавались. Он ушел в кухню, через минуту там что-то загремело, и вновь послышались ругательства.

Вернувшись, Айвен сказал сухо:

– Вставай, придется уйти тем же путем, которым пришли.

Мила поднялась и, не зная почему, отодвинула кушетку. В стене оказалась дверца, достаточно широкая, как раз для объемов Кибераполлона. Мила представила, как он укладывается на брюхо, ползет, похожий на огромную гусеницу.

Айвен подскочил к дверце и, заложив пальцы обеих рук в нижнюю щель, с усилием потянул вверх. Заслонка уехала, стукнувшись где-то внутри стены об ограничитель.

– Ложись на пол, – тут же скомандовал он.

– Может, ты вначале проверишь, что там?! – возмутилась Мила.

– У нас нет ни единой минуты на споры. Спутник нас не видит, значит, они уже забили тревогу. Может, в следующую секунду полицейские ворвутся сюда и…

– Застрелят тебя, а меня отвезут домой, – завершила фразу Мила. – Ты этим хотел меня напугать?

Отчасти это была горькая ирония, отчасти злая шутка в ответ на колкость.

Он это понял, посмотрел на нее взглядом, в котором не было ни угрозы, ни ненависти, лишь тоска и какая-то странная растерянность.

Растерянность ли? Нет, Мила явственно чувствовала, что в голове у него созрел четкий план действий, которым Айвен будет руководствоваться. Что-то произошло с ним с тех пор, как они забрались в камеры-гробы. Он все разложил по полочкам, структурировал, и все сомнения, если таковые были, развеялись. Первым пунктом его плана было достигнуть шоссе 35, которое примыкало к сети дорог Никты в северной части города. Но до этого надо выбраться из дома и пересечь Зеленый квартал по территории зарослей, пройти девяносто метров в сторону 11-й улицы, выйти на перекрестке, пересечь его по диагонали… Айвен видел весь путь от начала до конца. Никаких колебаний насчет дальнейшего выбора. И не растерянность сейчас была на его лице. Что-то другое. Айвен боялся за нее.