— Изумительные! — сказала Лика. — Я очень жалею, что Иннокентий не снимал, когда были живы мои прежние Титаники.

Они еще поговорили о том о сем, но без пирожков разговор стал заметно скучнее. Егор Александрович спел еще романс «Белой акации гроздья душистые», очень проникновенно спел, после чего Лика Казимировна сказала:

— Девочки, а не пора ли нам собираться? Уже поздно.

— Да, пора, — подтвердила Варвара.

— И Павлик уже устал от гостей, — заметила Агния Львовна. — Смотрите, какой у него утомленный вид.

— Я ничуть не утомился! У нас давно не было в доме так весело, — возразил Павел.

— Павлик, уж вы со мной-то не спорьте, я эти вещи радикулитом чувствую, — сказала Агния Львовна. — Вон как вы плечами по спинке кресла елозите — спина-то ведь устала?

— Есть немного, — виновато улыбнулся Павел. — Ну да ведь и пирожки все съели… Ой, а мы забыли, что последний пирожок должен был дед получить, если угадает, кто из вас Орхидея, — а я забыл про это, увлекся и сам его съел под разговоры!

Все засмеялись.

— Ничего, зато следующий последний пирожок будет мой. По справедливости. Даже если я не угадаю Орхидею.

— Не-е… Не угадаешь — снова мне уступишь Последний пирожок — он самый вкусный, ты ж знаешь, дед!

— Вот так он всегда, — пожаловался дед. — Веревки из меня вьет и куличики лепит. Ладно, договорились.

— А ты, дед, давай свою летную прощальную спой.

— Спою, а как же без этого? — И Егор Александрович бодро ударил по клавишам и запел:

Дождливым вечером, вечером, вечером,

Когда пилотам, прямо скажем, делать нечего,

Мы приземлимся за столом,

Поговорим о том, о сем

И нашу песенку любимую споем!

И все три подружки, естественно, подхватили, песня-то была с детства знакомая:

Пора в путь-дорогу!

Дорогу дальнюю, дальнюю

Дальнюю идем!

Павел тоже пел с ними вместе — у него, кстати, был неплохой, хотя и несильный тенорок.

Окончив песню, Егор Александрович закрыл крышку пианино и встал.

— Давай-ка, Павел, я тебя отвезу в твою комнату и на постель переложу. А потом я отвезу домой наших замечательных гостей.

— Нет-нет, — возразила Агния Львовна. — Отвозить нас не надо, мы своим ходом до дома доберемся: погода стоит чудесная, мы с удовольствием прогуляемся по снежку. А вот до останов- можете нас проводить.

— Как скажете!

— Василия с собой возьми, дед!

— Обязательно возьму.

— Вы что, кота выводите на прогулки? — удивилась Лика Казимировна.

— А как же! Он ведь сибиряк — ему обязательно надо зимой по снежку каждый день гулять, а то шубка не будет пушистой.

Уложив внука, Егор Александрович помог одеться дамам и отправился их провожать. А кота он с собой не прихватил, потому что тот куда-то исчез.

— Ну ладно, я потом с ним схожу погулять, — махнул он рукой. — Наверное, набегался с Титаником и теперь спит где-нибудь в углу.

По дороге они еще раз договорились об ответном визите Зубовых в следующее воскресенье.

— А что вам приготовить на обед? — спросила Агния Львовна.

— Да что угодно! Лишь бы к чаю были пирожки. Если это не слишком хлопотно.

— Ну что вы, какие хлопоты? Нас же трое! Заказывайте обед, не стесняйтесь.

— А тогда… Тогда можно борщ? Мы с Пашкой сто лет не ели настоящего домашнего борща.

— Будет вам борщ!

Подходя к остановке возле Летнего сада, Егор Александрович вспомнил о несостоявшемся свидании.

— Знаете, а я теперь очень доволен, что свиданье на Лебяжьей канавке не состоялось. Я бы чувствовал себя не в своей тарелке, был бы неловок. Вы замечательно придумали, что решили встретиться со мной втроем! У нас есть друзья, есть добрые знакомые, но такого чудного, уютного вечера мы с Пашкой не припомним. Не говоря уже о пирожках…

— Да полно вам все о пирожках! — засмеялась Агния Львовна. — Поведетесь с нами — привыкнете к пирожкам, как к обычной повседневной еде.

— Какая восхитительная повседневность! — заметил Егор Александрович.

Подошел их автобус, приглашающе распахнул двери. Лика Казимировна вошла первой и помогла залезть Титанику, за ними поднялась Агния Львовна, последней на ступеньки взошла Варвара Симеоновна, и Егор Александрович подал ей сумку, которую всю дорогу вез за собой. Дверцы автобуса закрылись, и тут из сумки раздался истошный вой и высунулась взъерошенная морда Василия — кот был в панике!

Лика Казимировна застучала обоими кулачками в заиндевевшее окно и закричала: «Егор Александрович, постойте! Заберите кота!»; Агния Львовна бросилась по свободному проходу почти пустого автобуса к водительской кабине с криком: «Будьте добры, остановите ваш автобус!»; и только одна Варвара Симеоновна ничего не кричала и не двигалась с места — она спокойно стояла, нажимая специальную кнопку для связи с водителем возле входных дверей. Автобус остановился, и подруги вместе с Титаником и сумкой с орущим Василием через несколько секунд снова стояли перед удивленным Егором Александровичем.

— Василий решил не дожидаться воскресенья и отправиться с нами! — сказала Варвара Симеоновна. — Забирайте вашего беглеца!

— Они так подружились с Титаником, что решили не расставаться, — объяснила поведение Василия Лика Казимировна.

— А вы поводок для него случайно не захватили? — спросила Агния Львовна. — А то мы вам сумку для него оставим.

— Поводок я не брал. Да он никуда не убежит, я его приучил у ноги ходить, — успокоил ее Егор Александрович, поглаживая Василия, который, успокоившись и сидя на надежной хозяйской руке, теперь поглядывал сверху на Титаника и делал вид, что пытается оттуда достать его лапой. А Титаник сидел на снегу и молча глядел на него, не вступая в игру и грустно предчувствуя окончательную разлуку.

— По-моему, они насчет сумки сговорились с Титаником заранее, — с подозрением глядя на них, сказала Лика Казимировна.

— Да нет, просто Василию понравился запах внутри сумки — мы же с ней на рынок ходим, — предположила Агния Львовна.

— Все кошки любят забираться во всякие ящики и сумки: норки выискивают, — подвела итоги Варвара Симеоновна.

Егор Александрович с улыбкой их слушал.

— Интересно, так все-таки кто же из вас Орхидея? — спросил он.

— А вот этого мы вам ни за что не скажем! — лукаво воскликнула Лика Казимировна.

— Может же у нас остаться хоть один секрет на троих? Мы вам сегодня, кажется, все про себя рассказали, — сказала Агния Львовна.