– Пойду к себе в комнату. Когда остаешься один, пропадают все дурацкие привычки. Ты не замечала такого, мам? – И он исчез в вихре рук и ног.

Я открыла банку с икрой.

– Странное дело. Когда Джереми меня бросил, у меня куда-то подевалась вера в собственный рассудок. Но вот он опять настолько обаятелен и мил, так заботится о Мерлине, что прямо облегчение: я хоть понимаю, с чего я когда-то влюбилась в него. Ну, вы же помните, как я по нему сохла?

– Ага, как мокрая спецовка на выброс, – подтвердила моя мама сурово.

– Он же и тебе тогда нравился. И вот он опять тот же, каким я его помню, мама. Он поменялся.

– Поменяться могут лампочки, тампоны, мнения, погода. Мужчины – никогда.

– Ну, я свое мнение о Джереми поменяла – после этой икры. Лулу, я тут подумала... может, и неплохо было б еще разок с ним попробовать? – бодро прочирикала моя сестра, сверкая черными икорными зубами. – Он явно к тебе по-прежнему неравнодушен. А я очень неравнодушна к его банковскому счету! – Тут она взвизгнула, обнаружив баночку фуа-гра на дне ивовой корзины.

Подобный комментарий был настолько не характерен для моей сестрицы, что я решила – она перебрала с алкоголем, и экспроприировала винтажную «Вдову Клико», доставленную предусмотрительно охлажденной. Предложила маме бокал. Но мама помотала головой и многозначительно наполнила стакан водой из-под крана – «шато темза», как она выражалась.

– Я все равно не доверяю Джереми, – сказала она с чувством. – Улыбка у него до глаз не доходит.

– Да ну, мам. Откуда столько уксуса? – Фиби закатила очи. – Ты последнее время прямо работником собеса заделалась. Удивительно, как ты еще не носишь «биркенстоки» и кисейные рубахи.

– Кстати, об уксусе: на дармовщину и он сладкий, – глубокомысленно изрекла мама. – Если веришь, что мужчина вроде такого изменился, самое время уверовать в НЛО, феечек и обещания политиков. А что же Арчи?

– Ой. Что это за звук? – Моя сестра в мелодраматическом потрясении приставила к уху ладонь. – Кажется, наскребают что бог пошлет. Чес-слово, Арчи мне нравится, но что он может предложить по части гарантий на будущее? Фиг. Мы уже не девицы. «Британские авиалинии» увольняют народ. Ветхих лошадок вроде меня выпрягут в первую очередь. Пора, девочки, опуститься на землю.

– Ты сколько вообще выпила, Фиби? – поинтересовалась я, всерьез обеспокоившись переменой в ней.

– Да, милая, что правда, то правда: нельзя же морочить голову обоим, – согласилась мама.

– И решение тебе нужно принять на основании одного: как будет лучше для Мерлина. Очевидный ответ – Джереми.

– Ты недооцениваешь Арчи. У них с Мерлином тоже все здорово. Да, он мне понравился не сразу. Но за последние несколько месяцев он как-то в меня просочился – как чай из пакетика в чашку, – сказала я с нежностью.

– Переходи на кофе, – посоветовала сестрица, извлекая из корзины мешочек с дорогими колумбийскими зернами.

Мы с мамой встревоженно уставились на Фиби. Всю мою жизнь крылатого духа моей сестры никак не касались ни сэр Исаак Ньютон, ни его законы тяготения. Она всегда была полна оптимизма, счастья и жизненных сил. Но последнее время моя возлюбленная сестра всерьез рисковала потерять кубок Святой Покровительницы Очаровашек. Фиби, одомашненная мирная кошка, вдруг начала показывать когти и общую неприрученность.

– Мне нравится Арчи, – заявила мама. – На него можно полагаться. Он искренний – за что купил, за то продал. Джереми же, напротив, впору лепить на лоб наклейку «На свой страх и риск».

– Это ты про прежнего Джереми, – уточнила я. С каждым кусочком вкуснейшего паштета и глотком дорогого шампанского во мне усиливалось приятное головокружение – и желание защищать моего бывшего.

– Зато с Арчи ты стала такой счастливой, – гнула свое мама. – И даже если песенки у него так себе, он с шоколадным батончиком может проделывать куда больше того, что предполагает упаковка. – Тут она мне подмигнула. – Я на самом деле не понимала, что в нем нашла твоя кузина Кимми, пока не увидела, как он ест устриц... Ну да бог с ними, с устрицами, будь они хоть как вот эти, из «Хэрродз». – Она вытянула моллюска из раковины и с подозрением осмотрела его на зубце вилки. – Но если ты пустишь к себе Джереми, без таблеток от глистов не обойтись. Этот человек – паразит.

– Даже если Джереми говорит не от души, он точно говорит от бумажника, – провозгласила Фиби, с жадным упоением перехватив повисшую в воздухе устрицу. – И мне этот язык нравится.

Она отвлеклась от разговора, закопавшись в остатки того, что лежало в корзинах, и восторженно пискнула, обнаружив завернутые по одному рожки с крем-брюле. Взломала ложкой карамельный верх одного и с наслаждением принялась есть.

– М-м-м. Если бы это крем-брюле было мужчиной, ты бы, мама, сорвала с себя всю одежду и отдалась ему. Хочешь попробовать?

Она сунула маме в лицо ложку с десертом. В этом жесте сквозила неожиданная и нетипичная для Фиби агрессия, но мама, хоть и оторопев, решила не обращать внимания. Она мягко отвела сестрину руку и произнесла очень серьезно:

– Люси, милая, послушай меня. Если кто предал тебя раз, это он виноват. Но если тот же человек предает тебя во второй раз, тут уж ты виновата. И никто другой.

И тут моя трепетная сестра, которая если и побеждала в споре, то лишь с самой собой, напала на нашу ошарашенную маму:

– Прислушиваться к твоим советам по части любви – все равно что брать уроки флирта у евнуха. Или, ну не знаю, уроки приватности у Викиликс. В твоем возрасте пора уже излучать влиятельность и достоинство, а не выплясывать танец живота по тибетским ашрамам с голыми мальчиками.

– Фиби... – Я примиряюще положила руку ей на плечо. – Что вообще происходит? По сравнению с тобой Аттила – чисто библиотекарь.

Но мою сестру было не утихомирить.

– Мама, я серьезно. – Она стряхнула мою руку. – Какие финансовые гарантии может дать престарелая, облезлая рок-звезда твоей несчастной обездоленной дочери?

– Я не обездоленная. Кроме того, у Арчи теперь есть дело, – вступилась я. – И он работает над альбомом.

Фиби крякнула от смеха.

– Брешь между его притязаниями и достижениями по вместительности в метрах равна примерно штату Айдахо. Ты вымотана материнством в одиночку, Лулу. – Она зло глянула на маму из-под шикарных бровей. – А финансовые гарантии нужны ей по одной простой причине: ты просадила все наше наследство, мотыляясь по миру, как безответственный подросток.

От природы бледную маму повело в еще более арктические цвета.

– Однажды, Фиби, ты поймешь, как трудно женщине в моем возрасте не бросать карьеру, а, наоборот, ее начинать. Стоит женщине проморгаться после долгих мутных лет учебы детей, готовки три раза в день, стирки, перевозок и домашнего рабства, общество немедленно вручает ей бинты человека-невидимки. Я не желаю плестись в хвосте жизненного марафона.