— Выполнить задание и благополучно вернуться, — твердо ответил Зилов.

— Прекрасно. А у вас? — Мюллер повернулся к Леонову.

— То же самое.

— Прекрасно, прекрасно, — сказал Мюллер, чуть задержав взгляд на Леонове. — Тогда у меня все. — Он встал, а за ним встали все. — Счастливого пути, желаю удачи.

Зилов и Леонов ушли. Фогель остался в кабинете. Мюллер сел за свой стол, закурил сигарету и сказал:

— Этот, с синими глазами…

— Зилов, — подсказал Фогель.

— Зилов… — повторил Мюллер, смотря перед собой. — Этот мне нравится, у него есть характер и явная заинтересованность, он знает, на что идет, и будет проявлять хитрость, чтобы все сошло благополучно.

— А второй, по-моему, пустышка.

— Абсолютно точно, — подтвердил Фогель. — Леонов по всем своим данным, конечно, слабее Зилова, но у него есть одна очень полезная черта: если над ним висит сильный кулак, он с голыми руками, не задумываясь, пойдет на стенку. И Зилов будет для него этим кулаком. И, наконец, его главное дело — рация.

— Жаль, что ни один из них не знает достаточно хорошо Москвы, — помолчав, сказал Мюллер.

— Это и хорошо, и плохо, — заметил Фогель. — По крайней мере исключена опасность их опознания.

— Все, что касается Москвы, вбили им в голову крепко?

— К этому и сводилась вся подготовка. Во всяком случае, по плану Москвы они ходили с завязанными глазами.

— Ну хорошо, идите проводите их в полет…

Самолет летел на большой высоте. Зилов и Леонов дышали широко открытыми ртами. В летнем солдатском обмундировании Советской Армии им было чертовски холодно. В иллюминаторы ничего не видно. И вверху, и внизу черным-черно.

Но вот дышать стало легче. Вскоре из кабины летчиков вышел инструктор по парашютным прыжкам, которого все курсанты школы за глаза звали Палачом. Он и впрямь был похож на палача — мордастый детина огромного роста, с длинными узловатыми руками, на которых волосы росли даже на пальцах. Глядя на него, Леонов вспомнил, как Палач, подойдя к трупу Кузакина, пошевелил его ногой и сказал: «Одним трусом меньше!» И плюнул на труп.

— Фронт уже позади! — прокричал Палач, и на лице его шевельнулось нечто вроде улыбки, его маленькие глазки почти скрылись в щеках. — Приготовьтесь!

Зилов встал и начал внимательно проверять парашютное снаряжение. Леонов продолжал сидеть, ощущая противную слабость в ногах и щекотную дрожь в животе.

— Проверяй! — крикнул ему Зилов.

Леонов встал и, держась одной рукой за кресло, принялся беспорядочно дергать лямки парашюта. Зилов подошел к нему и сам проверил подгонку лямок.

— Что, уже навалил в штаны? — зло спросил Зилов.

Палач в это время подтаскивал к дверям самолета контейнер со снаряжением. Замигала лампочка над дверью в пилотскую кабину. Палач неторопливо и без особых усилий снял с петель дверь, в самолет ворвались рев моторов и пронзительный холод.

Зилов встал у двери, за его спиной — Леонов. Над дверью в кабину летчиков зажглась зеленая лампочка. Палач махнул рукой. Зилов оперся правой ногой на ребристый порог, наклонился вперед, резко оттолкнулся и исчез в черной пучине. Леонов хотел сделать все точно так же, но у него не получилось, и он застрял в дверях. Сильный удар в спину вышиб его как пробку…

Они приземлились точно по расчету, метрах в двухстах друг от друга. Вокруг был густой кустарник, под ногами чавкала мокрая земля. Они зарыли парашюты и начали искать контейнер со снаряжением. Часа два безрезультатно бродили по кустам. Зилов на чем свет стоит ругал Палача. Леонов ходил за ним как тень и молчал. Чувствовалось приближение рассвета. Уставшие, взмокшие, они остановились на окраине кустарника. Их окружала глухая тишина, только где-то далеко-далеко слышались летучие гудки паровозов.

— Прямо не знаю, что делать! — сказал Зилов.

— Слушай, — взял его за руку Леонов. — А что, если нам рвануть куда-нибудь подальше? Да спрятаться там ото всех.

Зилов молча повернулся и наотмашь ударил его по лицу.

— Сука!

Леонов вытер рукавом лицо и с этой минуты беспрекословно и молча делал все, что приказывал ему Зилов.

Они нашли контейнер, когда уже рассвело. Оказалось, что в темноте они дважды проходили мимо него и не заметили.

Тщательно зарыв контейнер на приметной маленькой полянке, они привели в порядок свою одежду и пошли на север. Там должна быть железная дорога и маленькая станция.

Дальше им везло, как во сне. Они точно пришли к той станции, какая была указана в плане. И на путях стоял готовый к отправке на Москву воинский эшелон. Зилов поговорил с комендантом эшелона, и им разрешили устроиться на площадке вагона с лошадьми. Их накормили солдаты, сопровождавшие лошадей. За трапезой они получили первую информацию. Оказывается, они попали в замыкающий эшелон сто четырнадцатой дивизии, которая перебрасывалась из-под Тулы на Центральный фронт. Леонов и восхищался, и удивлялся, как ловко и уверенно вел себя Зилов. Рассказывал веселые байки про госпиталь, в котором будто бы они с Леоновым лежали после ранения, и про то, как они лихо проведут в Москве отпуск, положенный им после лечения. Леонов решил про себя: «С ним не пропадешь, надо его слушаться».

Эшелон остановился на станции Москва-Товарная. Зилов и Леонов сердечно распрощались со своими попутчиками и направились в город.

Везение продолжалось. Они благополучно проехали через всю Москву и, продолжая подчиняться плану, на Казанском вокзале сели в электричку. Еще засветло они сошли на станции Сорок второй километр и вскоре уже беседовали с хозяином скромной дачки. Это был пожилой человек в очках с очень толстыми стеклами, за ними невозможно было разглядеть его глаз.

— Мы в деньгах не стесняемся, заплатим, сколько вы положите, — уже второй раз говорил Зилов. — И затрудним мы вас самое большее на месяц. Проведем положенный после госпиталя отдых и обратно на фронт.

Хозяин явно хотел сдать комнату, но его, видимо, смущало, что он возьмет деньги с солдат. Сдавать же комнату бесплатно ему не хотелось.

— Может, вы думаете, что мы какие-нибудь бандиты с большой дороги? — заискивающе улыбаясь, спросил Зилов. — Так вот наши документы, пожалуйста, поглядите.

— При чем тут бандиты? — вяло отозвался хозяин и документы смотреть не стал.

— А в смысле оплаты не стесняйтесь, — снова сказал Зилов. — Мы при деньгах. Как говорится, солдат спит, а харч ему идет, поднакопили мало-мало.

— Месяц, говорите, жить будете? — спросил хозяин.

— Самое большее месяц, — подтвердил Зилов.

— Триста рублей имеете?

Зилов молча вынул из кармана сотенные бумажки и, отсчитав три, положил их на стол.

— Прошу!

Хозяин отвел им уютную комнатку с выходом на кухню. Из окна комнаты сквозь голый сад была видна железная дорога. Она была так близко, что, когда проходили поезда, на кухне позвякивала посуда.