— Ректор, — уточнила она.

— Она беременна.

— Ни фига себе. Эмили знает?

— Нет пока. Я сам только вчера узнал. Собственно, поэтому я и приехал.

— Хм. Ты собираешься объявить об этом за праздничным столом?

— Отличная мысль.

Дебора покачала головой, бросила на меня косой взгляд и снова отвернулась. Глядя поверх моего плеча, она ухмыльнулась и сняла с губы прилипшую табачную крошку.

— Если не ошибаюсь, ректор… твоя подруга, она замужем?

Я кивнул:

— За деканом нашего факультета. Он считается моим начальником.

— И она собирается оставить ребенка?

— Не думаю. Нет. Надеюсь, что нет.

— Тогда не говори Эмили.

— Но я должен.

— Никому ты ничего не должен. Во всяком случае, не сегодня. Черт возьми. Док, зачем спешить? Просто подожди немного. Посмотри, как станут развиваться события. Да и вообще, зачем беспокоить Эмили, если все равно никакого ребенка не будет? Ты же понимаешь, как сильно она расстроится.

Я был удивлен. Хотя я знал, что сестры довольно близки, мне редко приходилось видеть, чтобы она проявляла столь явную заботу об Эмили. Дебора, которая попала в семью Воршоу последней, с самого начала повела себя так, как будто она имела дело с незнакомцами, пускай добрыми и ласковыми, но все же недостойными ее внимания, словно они были кучкой неотесанных рыбаков, которые спасли благородную даму — единственную жертву, оставшуюся в живых после крушения королевской яхты. Она мягко коснулась моего плеча, и я подумал, что, возможно, в словах Деборы есть доля здравого смысла. И правда, зачем еще больше расстраивать Эмили, разве она мало страдала, узнав о моих похождениях? Но, вспомнив, что доводы, позволяющие избежать неприятных сцен, всегда казались мне крайне разумными, я решительно тряхнул головой:

— Нет, я должен все рассказать Эмили. Я обещал.

— Кому обещал?

— …Э-э… себе.

«Тоже мне, клятвопреступник, — читалось в ее взгляде. — Одним невыполненным обещанием больше, одним меньше, какая разница?»

— Ты собираешься остаться ночевать?

— Не знаю. Скорее всего, нет. Посмотрим, как пойдут дела.

— Тогда разреши мне поговорить с Эмили.

— Нет! — Я уже пожалел, что вообще завел с ней этот разговор. Дебору, как и любую старшую сестру, несмотря на всю ее заботу об Эмили, распирало вполне понятное желание увидеть, как у младшей сестрички отвиснет челюсть, а глаза наполнятся ужасом. — Боже мой, Дебби, ты должна поклясться, что никому не скажешь. Пожалуйста! Я еще и сам ничего не решил.

— Так вот чего ты ждешь, — сказал Дебора, глядя на меня как на безнадежного тупицу, — когда твое решение само созреет?

— Да иди ты к черту, — махнул я рукой. — Не переживай, я все решу и со всеми поговорю, только не надо на меня давить. Дебби, ты обещаешь, что будешь молчать?

— Клянусь. — Мягкий корейский акцент Деборы придал фразе особую искренность.

— Отлично. — Я кивнул спокойно и твердо, делая вид, что верю ее клятве.

— О господи, Док, и как ты ухитряешься вечно вляпаться в какое-нибудь дерьмо?

Я сказал, что не знаю, и, повернувшись, тоскливо посмотрел на дом.

— Ладно, пожалуй, пора идти выручать Джеймса, пока Фил не растерзал его в своем подвале. Ты идешь?

Она замешкалась на секунду, словно собиралась еще что-то добавить, но потом просто кивнула и пошла вслед за мной. Мы некоторое время молча шагали по дороге, прислушиваясь к хрусту гравия под нашими ногами.

— Кто он? — спросила Дебора. — Этот твой Джеймс.

— Мой студент.

— Хорошенький.

— Дебби, пожалуйста, оставь его в покое.

— Он сказал, что ему нравится мое платье.

— Неужели так и сказал? — Я окинул Дебору критическим взглядом. — Просто он очень вежливый мальчик.

— Вежливый?.. Ах ты… сволочь, — выпалила Дебора, на этот раз ругательство звучало вполне серьезно. Я понял, что снова обидел ее. Дебора резко остановилась и, опустив голову, окинула взглядом свое малиновое одеяние. — Ужасное платье, да?

— Нет, Дебби, я совсем не то имел в виду..

— Невероятно! И как я могла купить такое кошмарное платье? — В голосе Деборы послышались визгливо-истеричные нотки. — Нет, ты только посмотри!

— Я смотрю, и мне кажется, что это очень красивое платье. Дебби, ты выглядишь как настоящая королева.

Она возмущенно засопела, распахнула калитку и, промчавшись по дорожке, влетела на крыльцо. Однако не вошла в дом, а остановилась на ступеньках. Подойдя к крыльцу, я понял, что она всматривается в свое отражение, искаженное рифленым стеклом двери.

Брови Деборы сошлись на переносице.

— Пойду переоденусь, — объявила она. Ее голос дрогнул. — Я похожа на одичавшего хиппи. Ужас, не платье, а какой-то цирковой шатер.

Я попытался утешить Дебору и мягко коснулся ее плеча. Но она грозно фыркнула, сбросила мою руку и рванула на себя дверь. Ворвавшись в дом, Дебора пулей пронеслась через кухню и сердито затопала по лестнице. Двигаясь у нее в фарватере, я попал в черный потрескивающий электрическими разрядами воздушный поток, который затянул меня в прихожую и протащил до самой кухни. Мари, в нарядном платье, полностью готовая к празднику, стояла у плиты и неторопливо помешивала ложкой в металлическом котелке, где кипел бульон с клецками из мацы. Она повернулась ко мне и вопросительно вскинула брови.

— Просто прикидываю, как бы получше начать мирный вечер в семейном кругу, — пояснил я и мило улыбнулся.

* * *

Я отправился в подвал спасать Джеймса Лира. Спустившись вниз, я обнаружил его стоящим лицом к лицу с Филом Воршоу, который сжимал в руке ракетку для пинг-понга. Они играли в пиво-понг.

Игра, придуманная Филом в дни его буйной молодости, стала своего рода шутливым ритуалом посвящения, который проходили появлявшиеся в доме поклонники его сестер и все остальные гости мужского пола; в свое время не избежал этой печальной участи и ваш покорный слуга. По общему мнению семьи Воршоу, трудный переходный возраст и буйная молодость Фила сильно затянулись, но в конце концов он все же остепенился и теперь вспоминал о своих хулиганских проделках и предавался неумеренным возлияниям, только приезжая в Киншип, когда можно было оставить машину во дворе и несколько дней не садиться за руль. Подозреваю, что возможность расслабиться и немного пошалить делала эти визиты в родной дом более-менее сносными. Я уселся на верхней ступеньке лестницы, как на трибуне стадиона, и стал следить за игрой.

— Эй, Джеймс, полегче на поворотах, — предупредил я.

— Ничего, он в полном порядке, — сказал Фил и, театрально взмахнув ракеткой, послал шарик точно в цель — он запрыгал по столу и плюхнулся в стакан с пивом, стоящий возле сетки на половине Джеймса Лира. — Джеймс отличный партнер, — Фил растянул губы в коварной улыбке. — Давай, малыш, твой удар.