с ног растрёпанная девица с огромным гроссбухом под мышкой, а в самом конце коридора третьего этажа перед металлической лестницей на крышу едва не налетел на вышедшего из кабинета чем-то расстроенного лысого мужчину. Слава Создателю, всё обошлось и на чердак я забрался.

Вот тут-то выяснилось ещё один недостаток плетения отвода глаз, оно не действовало на птиц. Голуби мало того, что всполошились, так один из них умудрился ещё и нагадить на меня. Хорошо, не на голову, а на плечо куртки, подсохнет, сотру. Внизу голубиный переполох наверняка не услышали, там своего шума хватает. Поэтому не тревожусь, спокойно подхожу к оконцу, выбираю место, куда лучше всего прикрепить мой алмазик, достаю и его, и небольшой пузырёк смоляного клея, я у себя им же крепил, держит надёжно.

— Так, готово. — шепчу, завершив работу по установке магического прослушивающего кристалла и смотрю на дворец. — Где тут у нас королёк почивать изволит?

Глава 21

Утром заехал в особняк Гиверов, попрощаться с вылеченными мною от одержимости виконтами Иваном и Виктором. Понятно, встретили тепло и долго, в который уже раз, благодарили, приглашали посетить их графство.

Чувствую, молодым мужчинам не очень хотелось покидать столицу. Сколько лет они провели в своём замке почти взаперти? Лет семь, не меньше, а Иван наверняка больше. Но и не поспешить обрадовать матушку демонстрацией себя исцелёнными они не могли.

Мои предположения, что их источники заметно слабее чем у милорда Монского, оказались верными. У старшего семь энергетических оттенков в источнике, Виктор же может похвастаться восемью, в магии он перещеголял наследника рода Гиверских, хоть и совсем чуть-чуть.

— Матушка через неделю хочет сама приехать в столицу, — говорит Иван, провожая с братом меня у крыльца. — Она тебя лично поблагодарит.

Шутку, что я кажется для графини Елены слишком молод, не высказываю. Пошлость вообще мне не свойственна, ни прошлому, ни нынешнему.

— Буду рад с ней познакомиться. — ответил учтиво.

Прецептора дома нет. Он вообще не приезжал, проведя эту ночь в работе, сегодня ответственный день, начало работы конклава. И мне не стоит опаздывать. Попрощался с виконтами и погрузился в носилки.

В большом помещении — помнится, у нас такие иногда называли предбанниками — перед залом заседаний собрались участники конклава. Кажется, я последний? А, нет, вон ещё по коридору два прелата идут.

— Милорд. — опять меня достаёт своими обхаживаниями аббат Руарский. — Так вы решили или нет?

У виконта Готлиба отвратительная манера при разговоре приближать своё лицо вплотную к лицу собеседника. Постоянно приходится делать шаг назад. У каждого же человека есть личное пространство, в том числе и физическое, зачем его преступать? Придурок. До полсотни лет дожил, а элементарного не понимает.

От него ещё и чесноком воняет невозможно переносить. Нет, я ничего против этого овоща не имею, сам иногда люблю им приправлять еду, Юльку с Валькой даже научил в Лос-Араторе делать гренки с чесноком, но не с самого же утра его лопать, да ещё потом и прямо в нос собеседнику выдыхать. Так-то большинство моих коллег радуют винным, реже сивушным перегаром. Ну, для моего нового мира это норма.

— Решу за кого отдать свой голос по результатам диспута, виконт. — вновь уклоняюсь от конкретного ответа.

Пора бы уж всем привыкнуть, что аббат Степ на просьбы о поддержке в выборах не реагирует.

Тут раскрылись двери в зал, и на пороге появился милорд Григорий.

— Ваши преподобия, прошу всех занять свои места! — громко провозгласил секретарь прецептории.

Шум разговоров в предбаннике немного утих, и участники конклава потянулись на первое официальное заседание. Получается, да, все предыдущие дни мы просто так геморрой себе наживали.

За длинным столом сбоку от кафедры вдруг вижу развёрнутые циферблатом к скамьям готлинские ходики, мой подарок виконту Николаю. Он же их домой к себе увозил, я их там видел. Похвастаться решил что ли? Да нет. Они и правда не помешают, вернее, потребуются, с ними проще соблюдать регламент, не нужно прислушиваться к бою курантов снаружи.

Общая молитва, поздравление прецептора с началом работы конклава, пожелания ответственного подхода к обсуждению деятельности ордена, затем главный инквизитор зачитал послание нашего магистра, очень длинное и совсем ни о чём, и наконец первый вопрос — выборы счётной комиссии из пяти человек.

Голосовать предстоит много, частью тайно, так что, попасть в число этой пятёрки большая честь и серьёзная заявка на карьерный рост или первоочередное рассмотрение твоей заявки на субсидию из нашего общего бюджета.

За минувшую неделю я постепенно-постепенно перебазировался на последний ряд скамей в самый правый край. В пору моего настоящего детства такие тёплые места назывались Камчаткой. Тут вплотную стена, и, хоть она каменная, наружная, холодная, на неё можно время от времени опираться плечом, немного снимая нагрузку на задницу. Это коллегам всё нипочём, откормили себе седалища и закалили их как прочную сталь, а вот мои кости и мышцы устают.

— Готлиба Руарского⁈ — возмутился кто-то, перекрикивая других галдящих. — Он же в прошлом году из двенадцати месяцев почти десять в империи провёл! Бросил свой монастырь на преднастоятеля и братьев, а сам развлекался! Нельзя его в комиссию! Не достоин!

— Я был на лечении! — вскочил любитель чеснока. — Мою болезнь только целитель Евлампий мог вылечить!

— Знаю я твою болезнь. — не успокоился прелат Руарского храма, территориальный сосед Готлиба, здесь же они расселись по разные стороны аудитории. — Муж этой болезни собрался магистру жаловаться, а тебя при встрече вызвать на дуэль. Я его на исповеди отговорить не смог.

— Ваши преподобия, прекратите! — постучал кулаком по столу инквизитор.

Они пока только вдвоём с прецептором в президиуме сидят, пока избранная комиссия им компанию не составит. Подсказать что ли идею с деревянным молоточком? От ударов рукой толка никакого. Да, ну, к чёрту. Обойдутся. Мне и так сейчас есть о чём подумать.

Отключаюсь сознанием от происходящего, достали уже до печёнки все эти скандалы, и переношусь мыслями ко вчерашнему письму, полученному от мачехи. Передали с оказией через главного сборщика податей герцогства, приехавшего по делам в Рансбур.

Письмо содержало немало полезной информации, радостной и тревожной одновременно.

Наше герцогство на юго-востоке граничит с Ронерским. В пору правления моего деда у нас с этим соседом разразилась междоусобная война, продолжавшаяся без малого пять лет, в результате которой мы потеряли контроль над мостами через Рону, теперь там собирают пошлины мытари герцога Альфонса, и